Глава 1.

Дождь по крыше

РАННИЙ ВЕСЕННИЙ дождик хлестал в оконные стекла возле кресла, в котором сидел Алек, барабанил над его головой по черепичной крыше постоялого двора. В камине потрескивал огонь, они только что покончили с добрым ужином, на коленях у Алека лежала интересная книжка, прихваченная из Дома Орески, так что Алек предвкушал тихий и мирный вечерок. Впрочем, у его компаньона, кажется, были иные мысли.

Растянувшись перед огнём на горе подушек, Серегил равнодушно перебрал пачку последних писем, видимо, показавшихся ему совершенно не интересными, раскидал по полу несколько книжек, и теперь лежал, уставившись в потолок, и тихонько насвистывал сквозь зубы какую-то грустную мелодию… жутко заунывную. Алек предположил, что он сочиняет новую песню, потому что он повторял всё один и тот же куплет, босой ногой отстукивая такт на угольном совке. Даже для Руеты с её котятами это оказалось слишком, так что она убралась в свою корзинку в углу.

Но, несмотря на назойливость и меланхоличность этой мелодии, Алек испытывал даже какое-то облегчение. Прошлый год для обоих выдался непростым. Они потеряли стольких людей, из тех, что были им дороги: Миррицию, Леди Килит, Герцога Мальтуза. Едва не потеряли и дочку Микама Кавиша, Иллию. Да, Алек, конечно, очень глубоко переживал потери. Но Серегил… он просто зацикливался на своей боли, чувствуя виноватым себя. И впервые за долгие месяцы Серегил, наконец-то, снова занялся сочинением музыки, так что Алек был ничуть не против, чтоб он мешал, хоть это и означало, что почитать нынче Алеку не удастся.

Он закрыл свою книжку.

- А у тебя мило получается. Сыграешь мне её?

Серегил кинул взгляд на ауренфейскую арфу, висящую на стене.

- Я ещё не закончил.

- Так сыграй, что есть.

Серегил бросил на него косой взгляд.

- Я тебе мешаю.

- Самую малость.

С извиняющейся полуулыбкой Серегил расправил свои длинные конечности и восстал из своего гнезда. Сняв со стены арфу, прошёлся по струнам, немного подстроил их и взял несколько аккордов мелодии, похожей на погребальную песнь.

Заунывность мотива вкупе с общей неугомонностью Серегила – всё это было знакомыми признаками «смены погоды». Надеясь хоть как-то поднять настроение своего возлюбленного, Алек сказал:

- Ты же знаешь, что однажды пообещал мне больше не заикаться об этом.

- Я же не сказал ни слова за последний час, - отвечал Серегил, выгнув брови над своими серыми глазами.

Алек негромко хмыкнул.

- И мы уже несколько месяцев не брались за ночную работу.