— Я думала… — Дора вдруг сразу побледнела. Она кивнула в глубь квартиры: — Ты подвергаешь опасности не только себя. Там в комнатах — гости, немцы, если они увидят…
Роза прервала ее:
— Не бойся, не увидят. А если и увидят, то тебе не так уж и обязательно посвящать их в мою родословную. И потом, я же тебе сказала, что сейчас уйду.
Дора сложила руки на коленях, пальцы ее нервно теребили подол платья.
— Розочка, это же в твоих интересах… Кто не нарушает приказа, того не трогают… Это сказал один из немцев, полковник. Когда ты позвонила, мы как раз говорили об этом.
Роза подняла взгляд на Дору и сразу не могла решить, то ли ей заплакать, то ли засмеяться.
— Возможно, — наконец вымолвила она, — но мне необходимо было зайти к тебе… Я не хочу сейчас ворошить прошлое. Ты много раз мне обещала. Сулила золотые горы…
— Но, Розочка…
— Дай мне договорить! Я пришла просить у тебя денег.
Мне они сейчас очень нужны. Я должна найти их во что бы то ни стало.
— Может быть, у меня найдется двести пенгё… — Дора тут же разрыдалась. — Розочка, как ты со мной разговариваешь… Разве я когда-нибудь обижала тебя, всех вас? — Дора закрыла лицо руками, ее плечи вздрагивали мелкой дрожью. — Вся семья почему-то думает, что я набита деньгами! Но у меня ничего нет…
Дору охватило чувство жалости, как это бывало и раньше.
Она знала, что все беды у нее обычно начинаются с этого чувства. Но Роза все же родственница и притом всегда разыгрывает из себя такую несчастную, что ее можно только либо жалеть, либо презирать. «Я действительно никогда не обижала ее, а она только брала деньги в долг и вместе с ними поручительства, а когда нужно было расплачиваться, приходил инспектор, но не к Розе, а ко мне. Роза же ничего не делала, да и не могла делать, тем более возвращать долги». Их требовали с Доры, потому что поручительницей всегда была она.
Дора клялась во всем помогать Розе, а на самом деле лишь давала по пол-литра молока детям в качестве подачки.
— Оставь, Дора… Найди мне лучше деньги. Нужно три тысячи пенгё, в долг, золотом или в долларах.
Столь решительное требование показалось Доре настолько невероятным, что Дора удивленно посмотрела на нее. «На документы… — мелькнула у нее мысль. — Надо бы дать».
— Три тысячи?! — Она глубоко вздохнула. — Откуда мне взять три тысячи? Это же целое состояние… Разве кого-нибудь ограбить? Или ты думаешь, что они лежат у меня в столе? Золи, давая мне деньги на питание, и то высчитывает все до последнего филлера… И зачем тебе три тысячи?
У Розы чуть было не вырвалось, что ей предлагают целый набор документов, не бланков, а самых настоящих документов от беженцев из Трансильвании. Просят за них три тысячи, и все они подходят для Вильмоша. Но вместо этого она сказала:
— У меня возникли кое-какие расходы.
— Розочка, дорогая… — Дора взяла ее за руку и заглянула в глаза. — Не делай этого. Ты не… Пусть кто-нибудь другой, но только не ты…