- Профессор, а что мне говорить, если меня спросят, кто вы и зачем приезжали?

- Вы будете теперь учиться в закрытой школе для детей с повышенными способностями. Какой предмет вам лучше всего даётся?

- Все одинаково, но я люблю химию. Она в этом году началась.

Вообще-то я соврал, мне не слишком нравилась химия. Но я подумал, что она должна напоминать зельеделие, и решил сделать профессору приятное. Не подлизаться к нему, а просто показать, что я собираюсь очень внимательно отнестись к его предмету. Мне по-настоящему понравился этот некрасивый, угрюмый, но очень надёжный человек, а приютская неприкаянность, мелькнувшая в его глазах, делала нас если не братьями, то товарищами по несчастью. Услышав про химию, он внимательно поглядел на меня и сухо сказал:

- Значит, пусть будет школа с углубленным изучением химии. Теперь я откланиваюсь, у меня еще есть дела перед отпуском. Утром тридцать первого августа будьте готовы к поездке. Надеюсь, мне не придется вас ждать, мистер Мелори.

- Не придётся, профессор Снейп, - с готовностью подтвердил я, про себя ,подумав, что скорее всего сяду на собранный чемодан и начну на нём подскакивать от нетерпения еще накануне. - До свидания. Я буду вас очень ждать.

Он снова недоверчиво хмыкнул и исчез. Вот так все оно и было. Похоже, это будут самые странные каникулы в моей жизни, потому что они только вчера начались, а я уже мечтаю, чтоб они закончились. И не только потому, что я поеду в волшебную школу, но и потому что в этой школе я увижу профессора Снейпа, и он будет меня учить зельеварению. Я не очень-то представляю себе, что это такое, но буду очень стараться, потому что мне хочется порадовать этого мрачного человека. Надеюсь, ему нравится, когда его предмет учат. Пойду-ка я почитаю новые учебники. Что-то мне подсказывает, что это будет поинтереснее любой приключенческой книжки.

* * *

Этот приют показался мне вполне благополучным. Был бы ребёнком, наверное предпочёл бы жить здесь, чем дома. Здесь по крайней мере ясно, что вокруг чужие люди, которые заботятся о тебе из чувства долга или там христианского милосердия. Дома я всякий раз, когда отец хватался за ремень, никак не мог понять за что, и почему человек, который должен быть по идее ближе всех, так жесток. Здесь было бы даже элементарно комфортнее, чем дома, поскольку кормят и прибирают регулярно. Внушить директрисе, что её воспитанник Ричард Мелори получит стипендию и будет учиться в закрытой школе для одарённых детей, и что это будет именно Ричард Мелори, и никто другой, было делом пары минут, пока мы, собственно ,ждали, когда белобрысый кругленький мальчишка в очках приведёт этого самого Мелори,который оказался невысоким для своего возраста, довольно хилым на вид русоволосым мальчиком с внимательными серыми глазами. Странно, совершенно не похож на родителей. Сергиус Мелори был здоров как бык, в первую очередь габаритами. Люсинда тоже обладала рослой фигурой античной кариатиды. К тому же супруги идеально подходили друг другу по уровню интеллекта, болтавшемуся где-то на уровне лодыжек. Кому и знать, как не мне, сколько раз я пил с Сергиусом и спал с Люсиндой, я даже сосчитать не берусь. А парень явно умнее их обоих вместе взятых раза в два. И активно своими мозгами пользуется. Об этом говорят и директрисины бумаги и вдумчивый взгляд самого мальчишки. Не думаю, что его пихнут ко мне на факультет, с таким спокойствием и такими мозгами парню прямая дорога в Равенкло. Оно и к лучшему. Нечего ему с такой наследственностью в моем гадючнике делать. Когда я вывел его в сад и сообщил правдивую информацию, он радовался сильно, но весьма сдержанно. Точно, равенкловец. К тому же он задал всего один глупый вопрос и очень быстро приготовился к выходу. На Диагон аллее он тоже вёл себя спокойно. Неглупый ребенок и логичный. Естественно, пособия от министерства магии для таких учеников хватает только на подержанные учебники и ношеную мантию. Когда случается, что у нас в Школе появляется магглорожденный сирота, Альбус, экипируя его, обычно вкладывает и свои деньги. Мелори не был магглорожденным, но его родители погибли, и у него не осталось ни единого близкого родственника, а счета четы Мелори были конфискованы министерством. Отправляя меня за этим первогодком Альбус совершенно правильно рассчитал, что я тоже не позволю мальчишке выглядеть в школе оборванцем. Сам таким был, знаю, что это такое. Но уж живность я ему точно покупать не буду! Обойдётся. Тем более что в его приюте действительно даже крысу завалящую и то не разрешают держать. Странные люди. Вообще же у меня осталось странное противоестественное, я бы сказал, ощущение, что я мальчишке понравился. А еще хуже другое. Мне он тоже понравился. Иду сейчас к школе и вспоминаю, как он стоял, прижавшись, когда мы аппарировали в Лондон. Я прекрасно помню, как страшно было первый раз аппарировать. Мальчишке тоже было страшно, и он искал у меня защиты. Если чёртов Альбус на это и надеялся, я ему шею сверну. Только привязанностей мне сейчас и не хватало. Самое время! Ерунда все это. То, что я спал с его матерью, не делает его моим сыном, хотя бы просто потому, что он родился лет через пять после того, как мы спали вместе последний раз. И до любви там было, как пешком до Луны. Просто там все со всеми спали, это было правило, которому все следовали. Кто с удовольствием, кто, как я, пожимая плечами и принимая как данность. Впереди у меня два месяца относительно спокойной жизни. До тридцать первого августа можно забыть о Ричарде Мелори.

Глава 2. Безумное чаепитие, сортировочная шляпа и малый педсовет.

Проснулся сам в шесть утра. Чемодан запаковал еще накануне, осталось только сунуть в пакет учебник по чарам, который я читал вечером перед сном. В пакете лежит сверток с бутербродами, заботливо упакованный сестрой Конкордией, и бумажный чертик, которого подарила мне вчера Мелани. Профессор появился в семь часов. Увидев, что я готов, он удивлённо приподнял брови, а потом, кажется, чуть-чуть усмехнулся. Так или иначе, он взял мой чемодан, мы вышли в сад, и я опять прижался к профессору, чтоб через мгновение оказаться в Лондоне. На этот раз не было той секунды, когда он прижимал бы меня к себе просто так без необходимости. Он сразу же отстранился и повел меня на вокзал. Когда мы вышли к перронам, он остановился возле большого кирпичного столба, поддерживающего крышу, и строго сказал:

- Мистер Мелори, поезд на Хогвартс отходит с платформы 9 ¾. Чтобы попасть на платформу, необходимо пройти сквозь стену. Сейчас я вам помогу, в дальнейшем, будьте любезны делать это самостоятельно. Дайте мне руку, и будет лучше, если вы закроете глаза.

Я тут же выполнил распоряжение. Рука профессора была сухой и тёплой, и очень надёжной. Мне было страшновато. Честно говоря, я все ещё не мог до конца поверить, что я волшебник и у меня не будет проблем с проходом сквозь стену. Но сейчас я точно знал, что пройду, потому что меня вёл профессор Снейп.

На перроне была толпа людей. Дети, провожающие их родители, некоторые были магглами. Я уже запомнил, что так волшебники называют обыкновенных людей. Из этого я сделал вывод, что у обыкновенных людей бывают дети с магическими способностями, я наверное как раз такой. Профессор тут же отпустил мою руку, вручил мне билет и сказал:

- Отправляйтесь в вагон, мистер Мелори. Ведите себя прилично и не забудьте переодеться перед приездом в школьную форму.

- Да, профессор Снейп, - кивнул я. Мне по-прежнему не хотелось расстраивать его, хотя я понимал, что в случае моего неповиновения он вряд ли расстроится, скорее рассердится. Впрочем, сердить его мне тоже не хотелось. Поэтому я просто поволок свой чемодан в вагон, раздумывая по дороге о том, поедет ли профессор Снейп в Хогвартс на поезде или аппарирует туда прямо с вокзала. Пока, во всяком случае, он остался стоять на перроне. Я уселся в пока еще пустом купе к окну и вытащил из пакета учебник. Через пару минут в купе забрались два паренька постарше.

- Первогодок?

- Да.

- У тебя свободно.

- Свободно. Садитесь.