Когда их убили - внезапно, в одну ночь, во всем магическом мире одновременно и праздник и траур был. Ведь, наконец, исчез проклятый злодей, а его сообщники разбежались и забились, как крысы в норы. В тот день Дамблдор связался со мной и объявил, что отправил маленького Гарри к сестре Лили, где он и должен жить до своего совершеннолетия. Попросил меня поселиться по соседству с этими маглами - Дурслями, чтобы издали приглядывать за Гарри, наблюдать за его жизнью, хотя и не открывать ему ничего до времени.
Так я оказалась в Литтл-Уингинге в графстве Суррей. Всем соседям внушили, что я там всегда жила. Мне даже нравилось изображать полусумасшедшую старуху, которая без ума от кошек. К тому же скоро я свела с Дурслями близкое знакомство. Петунья не вспомнила меня, а я нашла, что она ничуть не изменилась. Какой дрянью была - такой и осталась. И муженек ее боров и сыночек меня считали старой дуррой. Петунья стала спихивать мне Гарри, когда они уезжали куда-нибудь втроем. Я старалась изо всех сил, чтобы мальчику со мной было лучше, чем дома, да не могла выходить из роли. И даже когда ему стукнуло одиннадцать и он в первый раз поехал в Хогвартс, все было по-прежнему.
Так продолжалось до его пятого курса. После возвращений Того-Кого-Нельзя-Называть, Орден снова был собран, а Дамблдор приказал мне присматривать за Гарри. Помогать в этом должен был один из членов Ордена, которые сменялись друг друга.
Вообще я ужасалась опять - кого Дамблдор принимает в Орден. Да разве же можно верить этому жулику Флетчеру? Или Снейпу - грязному Пожирателю Смерти? Впрочем, слепое доверие Дамблдора к последнему у многих вызывало удивление. Все знали, что после первого исчезновения монстра, Дамблдор заступился за него на суде, как за своего шпиона. А потом еще и взял работать в Хогвартс. Сейчас-то мне сдается, что всем потому казалось фальшивым его раскаяние, что они не знали его причины. А связать его с Лили - да чушь какая! Я встречалась с этим человеком всего раз или два на самых первых собраниях. Причем, я даже не могу похвастаться, что он обращался он со мной пренебрежительно. Он меня почти не замечал.
Все кто знал, этого человека, считали его бесчувственным, жестоким, холодным. Не раз я слышала, как о нем говорили: «у него словно камень, вместо сердца»! И я была уверена, что они правы - Снейп никогда не проявлял эмоций, будто вообще ничего не чувствовал, а уж в глаза посмотреть - так холодом и пробирает. Точно и впрямь сердце его из цельного гранита вырезанное.
Единственный раз, когда я как-то беседовала с Минервой. Мы и сами не заметили, как разговор плавно перешел на Лили. Мы с Минервой пили на кухне чай, а Снейп писал какой-то отчет для Дамблдора (он никогда ничего не ел и не пил в доме Сириуса). Мы сами не заметили, как разговор перешел на Лили. Я рассказала, как навещала Поттеров в Годриковой Лощине, рассказала, про то, что мне говорила на свадьбе Элизабет Эванс. В тот момент краем глаза я уловила, что Снейп оторвался от своего пергамента и жадно слушает нас. Он как будто не хотел пропускать ни слова. Я мгновенно замолчала, а он встал и вышел, так и не дописав своего отчета. В тот день он больше не появился на площади Гриммо…
Члены Ордена поочередно охраняли Гарри все лето, до августа пока однажды вечером не возвращалась я домой с едой для кошек и не увидела в переулке… дементоров. Я сперва глазам своим не поверила. Дементоры в Литтл-Уингинге! Мир просто сошел с ума! Эти твари напали на Гарри Поттера и его толстого кузена. Я чуть с ума не сошла от страха, но чем я, сквиб, могла бы им помочь. Но тут Гарри вытащил Палочку и наколдовал Патронус - умница, не растерялся. Я подошла к нему, помогла поднять его двоюродного братца, который, как бревно в обморок грохнулся, пообещала, что убью мерзавца Флетчера и проводила его до дому. Мальчик удивился, что я знаю Дамблдора и связана с Орденом, а я представляю, что бы он почувствовал, узнав, что я и с родителями его была знакома. Я ему, правда, этого не сказала, а Мундунгнусу Флетчеру всыпала по первое число. Заставила его объясняться с Дамблдором - будет знать, как уходить с дежурства.
А Дамблдор позже встретился со мной и сказал, что Гарри назначили разбирательство в Министерстве и что мне придется дать показания в суде. Тут-то я, по правде сказать, смутилась. Визенгамота я все-таки побаивалась. Да и с идиотом-Фаджем не больно хотелось встречаться. Однако я все же согласилась дать показания. Вид на суде у меня, как мне потом сказали, был довольно жалкий, тем не менее, мальчика все же оправдали, во многом благодаря мне - это ведь я подтвердила, что он действительно защищался от дементоров.
Весь остальной год я прожила довольно тихо. Меня почти не навещал никто из Ордена - все они толпились на площади Гриммо с Сириусом Блэком. Пару раз заходила Эммелина Вэнс - в последний раз мы виделись с ней как раз незадолго до того, как ее убили. Только слепому могло быть непонятно, что война вот-вот начнется снова. Даже «Пророк» к концу года переменил позицию. Мне советовали уехать из Британии, но я решила пока остаться на Родине. У меня было предчувствие, будто должно произойти нечто страшное. Как выяснилось - не у меня одной. И все же убийства Дамблдора и нападения на Хогвартс Пожирателей Смерти не мог ожидать никто. Я сначала даже не поверила, когда все тот же Флетчер сообщил мне об этом. А уж когда назвали имя убийцы… Уму непостижимо, как этот грязный подонок смог обмануть великого волшебника, каким был Дамблдор. Это было просто ужасно. Убить безоружного полуживого старика, причем абсолютно спокойно и хладнокровно, без малейшей жалости, без колебаний. Вот уж действительно - камень в груди надо иметь, а не сердце человеческое! Что от такого и ждать-то, кроме жестокости и новых чудовищных злодеяний…
Само собой, я не могла не присутствовать на похоронах главы Ордена Феникса. Дамблдора похоронили в Хогвартсе, он же столько сделал для школы. На церемонию собралась чуть не половина магического мира Британии. Кого тут только не было. Я проходила мимо рыдающих учеников и профессоров Хогвартса, слушая, как они сквозь слезы посылают проклятия Снейпу, вот тогда я и поняла, что не смогу уехать. Да, я знала, что скоро власть захватят эти чудовища, что будут преследовать маглорожденных да и маглов тоже. И все равно я не могла уехать.
Жизнь под гнетом новой власти оказалась для меня не такой уж тяжелой. Никому не было до меня дела и я могла спокойно помогать сражающимся с Тем-Кого-Нельзя-Называть и его клевретами. Не раз мне доводилось приютить у себя тех, кто скрывался от преследований Министерства. Я снабжала их провизией, предоставляла им временный кров, ухаживала за больными - в меру моих слабых сил. Как сквиб, я не могла принести другой пользы, но и это было уже немало. Некоторые из моих «постояльцев» сообщали мне новости из Министерства и из Хогвартса. Я до сих пор выписывала «Пророк» и была осведомлена, что кресло Дамблдора досталось «проклятому узурпатору» - это было самое мягкое выражение, каким спасенные мной волшебники называли Снейпа. У многих из них дети учились в Хогвартсе и писали им о зверствах нового директора и двух Пожирателей смерти по фамилии Кэрроу. Так мне стало известно о случае с мечом Гриффиндора.
Я ведь первой там заподозрила фальшь, а уж после еще пары рассказов, подозрения мои и вовсе укрепились. Да кто бы стал слушать такую как я - полусумасшедшую старуху-сквиба, живущую в одиночестве с кучей кошек, не говоря уж о том, что то, что я напридумывала, мне и самой представлялось невероятным. Я решила ждать.
К тому же больше меня беспокоило полное отсутствие известий о Гарри. Как и все, я верила в мальчика, знала, что он победит. И так хотелось, чтобы это случилось поскорее…
Весной у меня редко стали появляться «постояльцы» и я поняла, что, возможно, волшебники готовятся к чему-то серьезному. Впервые мне стало обидно, что я сквиб и ничем не могу им помочь - я ощущала себя такой никчемной и бесполезной, как никогда в жизни. Многие из них наверняка погибнут, а я сижу у себя в доме беспомощная…
Впрочем, битву за Хогвартс, выиграли и без меня. О подробностях мне сообщили уже после - все те же ребята из Ордена. Гарри сам через два дня явился ко мне - поблагодарить за мою помощь, ну и все расписал, до последней черточки. И историю Снейпа в том числе. Сильно он огорчался, каялся, да толку-то! После драки кулаками не машут! Я ж с ним тоже кое-чем поделилась - о его матери и о бабушке. И о любви…
Давно еще, в дни моей юности, мои родители говорили мне о том, что молодые люди очень часто зовут любовью свои, безусловно, прекрасные и трепетные чувства. Только в одних сердцах, тех, что считают мягкими да нежными они - что горный ручей. С гор он бежит громко, весело, как вниз падает - кругом от него стоит шум, да рокот. В долине же ручей этот мал и неглубок, так что его уж и не видать вовсе. Часто так происходит, слишком часто. Но есть такие сердца, что с виду вроде камня, скалы. Словно из гранита - тверже и быть не может. И коли врезалось чувство в такую скалу - так ничем его оттуда не вытравишь, не выбьешь. Даже время его не разрушит, разве что только вместе с самой скалою. Да и тогда оно останется даже на ее обломках.
После ухода Гарри долго я эти слова припоминала, вместе со всем, что знала о Лили, со всем, что мне сказала ее мать. А может и вправду, сердце из гранита - не так уж и плохо? Что и говорить - на глазах у меня сбылась для юной и прекрасной девушки сказка о «рыцаре без страха и упрека», да только не так, как она про то думала.
Глава 31
Драко Малфой.
С самого раннего детства я стремился во всем походить на моего отца. Он был для меня кумиром, непогрешимым и идеальным. Я даже испытывал к нему не столько сыновнюю любовь, сколько почтение, смешанное со страхом. Нежность моя принадлежала матери, которая обожала меня. Я гордился тем, что она, Нарцисса Малфой, всегда такая холодная и сдержанная на людях, со мной становилась совершенно иною - ласковой, любящей, заботливой. Только теперь, после ее поступка с Поттером, я понимаю, насколько сильно она любила меня и как мало я ценил ее любовь и заботу.