К смерти Дамблдор всегда относился с достойным кентавров спокойствием и мудростью. Но что он станет жертвой хладнокровного предательства со стороны человека, которому доверял, было трудно счесть правильным. Среди кентавров вероломство - самое тяжкое преступление, какое только можно совершить. И я в душе негодовал вместе со всеми, мечтая посмотреть в глаза убийце.

Такая возможность представилась мне довольно скоро. Когда новая власть официально провозгласила свой бесчеловечный курс, я понял, что остаться в стороне, как мои собратья уже не смогу. Я был слишком предан покойному директору и не мог забыть то, что он сделал для меня. Мысль, что место Дамблдора займет его убийца, не стала для меня таким сюрпризом, как для других преподавателей. Это логически вытекало из событий на башне. В последние дни перед началом учебного года мне пришлось вместе с деканом факультета Гриффиндор профессором Макгонагалл успокаивать Хагрида, который грозился расправиться с новым директором и его приспешниками сам. Он был искренне предан покойному Дамблдору и ненависть к его убийце переполняла сердце моего доброго друга.

Сивилла Трелони заперлась в своей башне и отказывалась вести занятия. Говорили, будто она пыталась найти утешение в выпивке. Разумеется, после таких попыток ей делалось еще хуже - в таком состоянии преподавать она не смогла бы. Возможно, Сивилла ушла бы из замка вовсе, но ей некуда было идти. Честно сказать, я впервые искренне жалел несчастную женщину. Все шло к тому, что предмет останется полностью на меня. Впрочем, его с равной вероятностью могли и вовсе исключить из школьной программы, хотя я все же надеялся, что этого не произойдет. В конце-концов мне пришлось взять основную часть курсов, а у Сивиллы Трелони должны были остаться лишь те, кого она учила в прошлом году. В крайнем случае она могла вернуться к работе в любое время, хотя я готов был давать свои знания всем детям, кому они нужны…

Несколько дней до первого сентября я провел с Хагридом, после чего с большим трудом все-таки убедил его явиться в Большой Зал на торжественный ужин. Меня лично не интересовало ничье мнение и, уж конечно, я не боялся ни Кэрроу, ни Северуса Снейпа. Мне просто любопытно было взглянуть, как будет себя вести и говорить новоявленный глава Хогвартса.

Выдержка Снейпа поразила даже меня. Держаться с таким хладнокровием среди людей, которые мечтают расправиться с тобой - это вызывало невольное уважение. Я нарочно старался встретиться с этим человеком взглядом. Хоть он и достиг непревзойденного мастерства в сокрытии своих мыслей, но у нас есть свои собственные способы читать в душе человека. И я смог понять, что едва ли все в действительности было так просто, как это казалось людям. Дамблдор являлся умнейшим из них и мысль, что он мог попасться в ловушку казалась абсурдной. Скорее я мог поверить в тайный план, некое соглашение, заключенное между директором и этим человеком. Тогда отсюда следовал вывод, что и все его распоряжения подчинены неким секретным замыслам, которых никто не должен знать… Не скрою - меня заинтриговали мои предположения и я решил внимательно следить за всем, что происходит в школе, чтобы понять, верны они или же нет.

Время на прорицания, как учебный предмет было сокращено, что, опять же, не стало неожиданностью, учитывая отношение Северуса Снейпа к Сивилле Трелони. Поэтому я получил достаточно времени, которое мог посвятить наблюдению за новым директором. И поскольку теперь я оказался гораздо ближе к нему, чем прежде, мое внутреннее ощущение говорило гораздо больше. Я был убежден, что у него какая-то тайна на сердце. Причем знал ее только один-единственный человек - Дамблдор. Именно с этим наверняка и было связано его доверие. Но что могло заставить такого волшебника как Дамблдор поверить человеку, виртуозно умеющему притворяться и лгать, о чем великий директор прекрасно знал? Некоторое время я, к своей досаде, не мог отыскать ответа на этот вопрос.

Кэрроу - верные прислужники лорда Волдеморта были существами жалкими, но опасными. Из тех, кто находит удовольствие в издевательствах над беззащитными, но готовы пресмыкаться перед всяким, кто хоть немного сильнее их. Чувствуя свою безнаказанность, они старались как можно сильнее унизить учеников и учителей. Они не стеснялись применять пытки даже к ученикам младших курсов, что было вопиющим нарушением всех законов чести. Если же кто-то из учителей осмеливался заступиться за детей - его ждали только грубость и угрозы. Правда, меня они остерегались задевать, помня, что у них нет надо мною власти и я могу постоять не только за себя, но и за других.

О случае с мечом Гриффиндора мне рассказал Хагрид, к которому директор своим приказом отправил троих провинившихся студентов. Он вместе с юношей и двумя девушками посмеялся над Снейпом, но я задумался. Этот человек отнюдь не был глупцом и не мог не понимать, что с Хагридом эти дети будут в большей безопасности, чем где-либо и уж конечно лучше им выполнять исправительные работы в Запретном Лесу, чем сидеть на уроках и смотреть, как к их друзьям открыто применяют Темную магию. Он никак не мог счесть это наказанием, соответствующим их проступку. Ведь дети пробрались тайком к нему в кабинет и пытались украсть вещь, формально принадлежащую ему, как директору Хогвартса. Если бы Снейп пожелал, то мог бы применить самое жестокое наказание. Он мог бы предоставить пойманных с поличным нарушителей произволу Амикуса и Алекто Кэрроу - настоящих садистов и убийц. Однако вместо этого, он использовал кару, суровую лишь по видимости. Значило ли это, что он на самом деле стремился защитить детей? И отмена походов в Хогсмид в нынешних обстоятельствах представлялась мне только благотворной для студентов мерой. Деревня, охраняемая дементорами, вряд ли была безопасным местом для их прогулок. Все бары часто посещали компании Пожирателей смерти, теперь действовавших совершенно открыто. Встречи студентов с виновниками страданий их самих и их близких не кончилась бы ничем хорошим ни для кого. Фактически, «заточение» в замке спасало их жизнь и здоровье, как ни негодовали они по поводу жестокого приказа…

Спустя несколько недель, я поссорился с Алекто Кэрроу. Эта отвратительная представительница человеческого племени оскорбила меня и мой народ. Разумеется, я наказал бы ее сразу же, если бы при этом не присутствовала профессор Макгонагалл, которая могла пострадать в результате нашей схватки. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы на месте разгоравшегося конфликта не появился Северус Снейп. Перепуганная насмерть Алекто, вспомнив, вероятно, об участи, постигшей Долорес Амбридж, бросилась к своему покровителю.

В ответ на ее жалобы, он спокойно и без малейших признаков страха заявил, что драка между учителями, тем более между волшебницей и кентавром, это не тот пример, который должны видеть перед собой студенты. После чего отозвал свою подчиненную на два слова и что-то долго объяснял ей на ухо. Затем сказал, что для нас обоих (последнее слово он выделил голосом), будет лучше забыть про этот инцидент. А заодно напомнил Алекто, что она и ее брат ответственны за дисциплину и в ее же интересах заняться своими прямыми обязанностями, то есть проследить за тем, чтобы все нарушители правил уяснили, почему им не следует идти против директора и его заместителей, а также против законной власти. Алекто сначала пыталась робко протестовать, однако Снейп одним только суровым взглядом в ее сторону сумел заставить ее подчиниться. Подобная сила характера даже вызвала у меня нечто похожее на восхищение, которое я поспешил скрыть от того, кого все считали нашим врагом.

После того, как волшебница ушла, Северус Снейп повернулся ко мне и таким же бесстрастным тоном предложил вернуться к моим делам. Но я уже все понял и прежде чем отправиться в свой класс, сделал, наконец, то, что давно хотел: взял этого человека за руку, заглянул ему в лицо и произнес:

- Злу не нужен повод, чтобы рядиться в одежды Добра. Но если Добро вынуждено притворяться Злом, то для этого всегда есть серьезная причина, не так ли?

Сначала я думал, что Снейп вообще не ответит, и он действительно очень долго молчал, пристально глядя мне в глаза. Но потом опустил веки и слегка наклонил голову…

- Я не стану допытываться о том, что это за причина, - пообещал я тогда, - ведь если она так серьезна, что заставила вас сделать столь тяжкий выбор, то помешать вам, означало бы сделать только хуже. Я обещаю, что не стану ни препятствовать, ни содействовать вам, а мои мысли это только мои мысли».

Несколько секунд этот человек молчал, впиваясь взглядом в мое лицо, словно хотел угадать, на самом ли деле я понял то, что он скрывает, либо же это просто блеф. Потом он коротко кивнул головой и удалился. Едва его черная мантия скрылась из виду за поворотом коридора, я тихо добавил про себя:

- К тому же мне все равно никто никогда не поверит.

В битве за Хогвартс, я принимал участие вместе с людьми и был ранен. Погибло много защитников школы и ее учеников, как бывших, так и нынешних. Каждый сражался не жалея себя ради общего будущего, для того, чтобы наказать зло, остановить смерти невинных. Здесь не было места разногласиям между разными магическими народами. Волшебники, кентавры, эльфы, гоблины - у всех нас был один и тот же враг, нам всем угрожало одно и то же зло в облике Темного Лорда.

Главным свидетельством, что зло будет наказано, послужило загадочное возвращение Гарри Поттера из небытия - уже во второй раз подряд. Истины, открытые им смертельному врагу, ознаменовали для того наступление неизбежного конца.

Гарри Поттер разъяснил всем суть тайны профессора Снейпа, и она оказалась проста, как и все таинственное. Не нужно думать, будто я не в силах понять его мотивов. Вечные ценности, существующие с начала вселенной: такие, как благородство, мужество и верность любви в почете у всех магических народов. Дальнейшие доказательства только подтверждали, что все его действия были направлены на защиту жизней других людей. Это было не так уж трудно обнаружить, если только избавиться от пристрастного взгляда на вещи, отличающего большинство людей. До самого конца я пытался разгадать его скрытую цель, к которой он шел такими извилистыми путями…

Глава 15