Неужели всё зря? Неужели я не смогу?

И вдруг я вспоминаю: Марио. Он живёт в подвале. Вся его семья — мать с шести утра торгует на рынке, Марио помогает ей; и три сестры. Марио — старший. Все они живут в подвальном этаже; из его окна видны чужие ботинки. Чужие ботинки, шагающие по набережной. Их дом у самой воды. Их захлестнёт первыми. А они спят! Все спят!

Я берусь за верёвку. Оказывается тяжелее, чем я ожидал; колокол вообще не шевелится. Только чуть. И ещё, и ещё! Я раскачиваю колокол изо всех сил, повисаю на верёвке.

— Бом-м-м! — летит над площадью первый удар. — Бом-м-м! Бом-м-м!

Громко, размеренно. Этот звук врывается в ночь, прорывает её темноту, её тонкое одеяло, накрывшее тишиной весь город. Надо бы, конечно, сигнал SOS — меня научил Матрос. Это сигнал бедствия: три коротких удара — три длинных — три коротких. Но я не могу управлять колоколом. Он раскачивается и бьёт сам: ровно, тревожно.

— Бом-м-м! Бом-м-м!

И город встаёт. Встаёт! А я просто болтаюсь на этой верёвке, как котёнок.

— Бам-м-м! — ревёт колокол.

Я отпускаю верёвку и падаю. Больше не могу; забиваюсь в угол. Меня трясёт. Горят уши, будто я стянул пирожок на рынке и меня застукали. Чёрт. Чёрт, чёрт!

— Эй! Что случилось? — кричит снизу чей-то голос.

— Наводнение! — кричу я в ответ. И сам поражаюсь, какой громкий у меня голос. Я думал, уже вообще никакого нет.

— Нение… — несётся эхом, разносится по городу.

Стучат в ставни, в окна:

— Вставайте! Вставайте все!!! Наводнение!

…Вдруг я понимаю, что это всё — дурацкая ошибка. Какое может быть наводнение! И главное — что это за прибор, это же невозможно! Кто такой этот Абрахам? И Матрос — я же познакомился с ним только сегодня днём!.. Неужели сегодня?