— Это Игнавус, — хихикнул змей. — Демон трусости.

А какого хера я его не заметил?! Сто раз подумал бы, прежде, чем сажать такого пассажира!

— А он невидимый, — ухохатывался змей. — Проявляется только в критические моменты.

Охереть!

Назло демонам я поднялся с лапника и вгляделся в ночную темноту.

Костёр, на котором мы готовили еду, давно погас. Сгоревшие наполовину брёвна ещё тлели. Их облизывали дрожащие синеватые язычки пламени, но света от такого огня было мало.

— Прошка, — шёпотом позвал я.

Прошка сидел, свесив голову к самым коленям, и негромко похрапывал.

Ладно, бывает, чо! Устал, перенервничал!

Я прислушался к окружающей тьме.

Еле слышно журчал ручей, возле которого мы остановились.

Где-то далеко, хлопая крыльями, взлетела неведомая птица.

В один момент мне показалось, что я слышу тихие, крадущиеся шаги. Я повернулся в их сторону и даже приоткрыл рот, напряжённо вслушиваясь.

Ничего.

Показалось, что ли, бля?

До самого рассвета я просидел, вороша огонь и внимательно вглядываясь в темноту. Но больше ничего не заметил.

С утра на землю опустился серый осенний туман. Он был таким густым, что даже стук копыт увязал в нём, словно в вате.

Я думал перекинуться в кота и вести команду к Яге напрямик, через лес. Но в таком тумане они мгновенно потеряли бы меня из виду и заблудились. Пришлось выбираться на дорогу и ехать по ней.

Только к обеду поднялся ветерок и разогнал туман по лесу. Лишь унылые серые обрывки висели, зацепившись драными краями за колючие ветки елок.

К этому времени мы уже добрались до поворота на Боровую. Я задумчиво взглянул на петляющую между сосен тележную колею.