Голос Видаля пресекся. Пропасть между ними казалась неодолимой. Потом до Пита донесся знакомый звук: Видаль принялся барабанить пальцами по деревянной стенке исповедальни. В юности он всегда так делал, когда размышлял над каким-нибудь особенно сложным вопросом права или вероучения. Выбивал ритм на своем столе, на скамье или прямо на земле под вязом посреди двора Коллежа-де-Фуа. Видаль утверждал, что так ему легче думается. Их преподавателей и однокашников это отвлекало.

Пит ждал, но Видаль продолжал молчать. В конце концов гость вынужден был заставить себя произнести намертво вбитую в память ритуальную формулировку, зная, что Видаль, как исповедник, волей-неволей обязан будет ему ответить.

– За все это и за все мои прошлые прегрешения, – сказал Пит, – я прошу у Господа простить меня. Вы отпустите мне мои грехи, святой отец?

– Как ты смеешь! Насмехаться над святым таинством исповеди – это серьезное преступление!

– Это не входило в мои намерения.

– И тем не менее ты произносишь слова, которые, по твоему же собственному признанию, полагаешь не имеющими никакой ценности. Если, конечно, ты не одумался и не вернулся в лоно истинной церкви.

– Прости меня. – Пит на мгновение уткнулся лбом в решетку. – Я не хотел тебя обидеть. – Он помолчал. – Тебя не так-то просто найти, Видаль. Я писал тебе несколько раз. Всю зиму в Тулузе я надеялся увидеть тебя. – Он снова помолчал. – Ты получал мои письма?

Видаль ничего не ответил.

– Вопрос в том, с чего ты вообще вдруг стал меня искать. Что тебе нужно, Пит?

– Ничего. – Пит вздохнул. – По крайней мере… я хотел бы объясниться.

– Извиниться?

– Объясниться, – повторил Пит. – То недоразумение между нами…

– Недоразумение?! Ты так это называешь? Так вот как ты успокаивал свою совесть все эти годы?

Пит положил ладонь на перегородку.

– Ты до сих пор злишься.

– Тебя это удивляет? Я любил тебя как брата, я доверял тебе, а ты отплатил мне за любовь, похитив…

– Нет! Все было не так! – воскликнул Пит. – Я знаю, ты считаешь, что я предал нашу дружбу, Видаль, и да, все улики указывают на это. Но, клянусь честью, я не вор. Я много раз пытался найти тебя и положить конец разладу между нами.

До Пита донесся вздох Видаля. Внезапно его охватила надежда, что его слова пробили броню его друга.

– Как ты узнал, что я в Каркасоне? – неожиданно спросил Видаль.

– От служки из Сен-Этьена. Я заплатил ему за эти сведения кругленькую сумму. С другой стороны, я щедро платил ему и за то, чтобы он передавал тебе мои письма, а он, похоже, этого не делал.