Татары «поплениша много волостей и сел разориша… и многих в полон взяли и князинь и боляронь много множество, а иных присекоша, а села сожгоша. А до города не доходиша за три версты…».
Василий ушел в Волоколамск собирать ратные силы. Простой люд, недовольный действиями воевод, допустивших хищные татарские орды до самой Москвы, «мятеж учинил по всем городам велик» и, как это уже не раз было в истории Руси, когда татары угрожали ее городам, а князья и воеводы оказывались не в состоянии в тот момент оказать отпор нашествию, сам готовился боронить свои города от силы вражьей.
Но уже 24 августа «прииде князь великий с братиею на Москву, и бысть тишина». Татары, опасаясь военных приготовлений русских, повернули обратно. Поход татар на Москву не привел к желаемым для них результатам. Даже составленная Василием III в момент военных успехов Гиреев «данная грамота», по которой он признавал себя данником крымского хана, неизвестно каким путем оказалась в руках рязанского наместника Ивана Хабара Симского.
В ответ на поход татар в 1523 г. Василий Иванович двинул свои войска на Казань и на реке Суре заложил крепость Василь-город, или Васильсурск, «чтоб ему ближе из того города с Казанью свое дело делати, людем бы его ближе ходити к Казани».
Васильсурск стал оплотом Руси в Поволжье, подступом к Казани. В городе был оставлен большой гарнизон во главе с воеводами — князем Александром Ивановичем Стригиным, Василием Салтыковым и Михаилом Бакеевым.
Обеспокоенный Сагиб-Гирей просит у Крыма помощи и настаивает на присылке пушек, пищалей и отборного войска — янычар. Новый крымский хан Сеадет-Гирей пробует оказать нажим на Москву, требуя от Василия отказа от борьбы с Казанью, но Василий и слышать не захотел, ссылаясь на свое право сажать на Казань ханов своей властью.
В 1524 г. русские войска снова направляются на Казань. Поход задуман был как большое военное предприятие, ставящее своей целью взятие Казани. Об этом свидетельствует огромное число орудий («большой наряд»), приданных московским ратям. Казань взять не удалось, но Сагиб-Гирей бежит в Крым, а его место занимает другой представитель того же правящего рода — Сафа-Гирей. Василий согласился оставить ханом Сафа-Гирея, но согласие это было вынужденным, и с целью нанесения ущерба экономике Казани он выводит из Казани торг русских купцов и переводит его в Нижний Новгород.
Растет вражда и с Турцией. Кончились уже те времена, когда султан заискивал перед Москвой и сам шел с ней на сближение, удерживал крымцев от нападений на Москву, направлял послов.
Турецкий султан Сулейман I распространил свою власть и на Казань. Распространив свое владычество на Крым, Казань, расширив свое влияние на Северном Кавказе и в низовьях Волги, Турция превращалась в могущественную державу в Восточной Европе, враждебную Руси. Если Русь ставила своей задачей ликвидацию остатков Золотой Орды, уничтожение возникших на ее развалинах агрессивных татарских государств, то Турция стремилась к их укреплению, объединению под своей властью с целью в дальнейшем восстановить на всей территории Восточной Европы, а следовательно, прежде всего на Руси, татарское иго, но только в форме турецко-татарского ига, которое, конечно, было бы нисколько не лучше старого, золотоордынского.
Уже в те времена на Востоке начинает складываться та ситуация, о которой писал И.В. Сталин, подчеркивая, что на востоке Европы «интересы обороны от нашествия турок, монголов и других народов Востока требовали незамедлительного образования централизованных государств, способных удержать напор нашествия»[168].
В 1519 г. под предлогом «оберегания» русских послов, следовавших в Турцию через Азов, турки начинают укрепляться в устье Дона, который должен был стать их опорной базой для наступления на Север. В результате деятельности турецкого посла Скиндерсака, распространившего провокационный слух об агрессивных планах Москвы, Турция и Крым в 1525 г. готовят грандиозный поход на Москву. Турки выставили до 30 000 человек да более 20 000 давал крымский хан. Во главе турецко-татарского войска был поставлен старый недруг Москвы Сагиб-Гирей. Поход был сорван новой феодальной войной между крымскими Гиреями, но он был свидетельством растущей опасности на Востоке. Над Русью нависла не только татарская сабля, но и кривой турецкий ятаган. С 1533 г., когда крымским ханом становится ставленник Сулеймана I Сагиб-Гирей, враждебность Крыма к Москве еще больше усиливается.
Правда, несколько окрепли позиции Руси в Казани.
В 1530 г. русские войска двинулись к Казани, и несмотря на то что казанцам помогали их союзники ногайцы и астраханцы, они были разбиты и признали свою «вину». Затем рядом умелых дипломатических приемов русские послы добились организации очередного переворота и в 1532 г. в Казани воцарился ставленник Василия касимовский царевич Джан-Али, ставший вассалом Москвы.
Такова была обстановка на Востоке.
Враждебность татарских государств — Казани и Крыма — побуждала Русь заняться укреплением своих восточных и южных рубежей и организацией их обороны. Присоединение к Москве Рязанского Подонья и Северской Украины, включение в состав Русского государства земель «Польской Украины», как назывались тогда земли, прилегающие к степям, к «Дикому полю», вынудило Москву взять в свои руки дело обороны пристепных рубежей Руси.
Еще при Дмитрии Донском, в 60-х годах XIV в., по Хопру и Дону стояла московская сторожа. В 1380 г. сторожа доходит до Тихой Сосны, перебирается за Дон. В 1444 г., во времена налета татарского царевича Мустафы, упоминаются казаки — русская вольница, своей кровью поливавшая земли русских «украин», отбивая их у татар и отжимая этих хищных наездников все дальше и дальше на юг и восток. С давних пор уходили в «поле», в «молодечество» русские люди. Уходили от боярского оброка, от кабальных записей, от батожья государевых людей и, не желая «рядиться во крестьяне к помещикам и монастырям», шли искать жизнь хоть и опасную, но вольную.
Здесь, в «молодечестве», на Дону, на «уходах» севруков, ходивших от Днепра до Волги, соединявшихся то с казачеством придонских степей, то с «черкасами» Днепровского Правобережья, вольница русская объединялась в «ватаги» во главе со «старшими», атаманами, добывала зверя и рыбу, пасла скот и собирала мед, отбивала у татарских чабанов отары овец, громила небольшие чамбулы крымцев и ногайцев. В степях не было так уж пустынно, как во времена, непосредственно последовавшие за нашествием Батыя.
«Пахло Русью» и на Дону, и на Северном Донце, на Сейме и Ворскле, на Псле и Суле.
Уже в 1491 г. Василий Ромодановский доносил Ивану III из Крыма, что «людей твоих на поле (т. е. в степях, в «Диком поле». —
Но наряду с вольницей создавалась великокняжеская сторожа, нередко использующая окраины степей. В 1492 г. сторожа детей боярских Федора Колтовского и Горяина Сидорова отбивает орду грабителей-татар у Тихой Сосны, в 1528 г. сторожа князей Василия Семеновича Одоевского, Ивана Ивановича Щетина, Федора Васильевича Лопаты и Ивана Федоровича Овчины отбивает на Оке многочисленное войско крымских татар.