Пара легла в постель.
Засни уже, идиотка, если не хочешь, чтобы завтрашний день пошел насмарку.
На минуту меня осенило: насколько привлекательна — просто-таки этический опиум — развлекательная индустрия, производящая красивых людей… да, в конце концов все станет столь прекрасным, что опасные значения нивелируются… нас будут окружать лишь пятна света, блики… Нет — на самом деле гибкий и хорошо воспитанный человек приучается вести себя так, будто он видит одну только красоту, или, если ничего другого не остается, одну лишь одухотворенность… эстетическое искупление… Тело Анны было по-своему гармоничным, в элементах белого переливающегося мяса таилось созвучие… Она вполне могла стать моделью Ботеро… Желтоватое лицо Рокко и устрашающая прическа Анны… могли бы они возбудить возвышенные чувства… спи, мысли уже путаются.
Кот мяукнул. Прыгнул на дверь и снова мяукнул. Открыть дверь не так-то просто.
Мне вспомнилось утро в кафе другого европейского города.
Мой любовник меня просто бесит. Он говорит, что есть люди, чьи умонастроения он разделяет намного больше, чем мои. Он прищуривает свои прекрасные огромные глаза.
«Ну, и кто же тогда твой ближайший друг?»
«Мой самый дорогой друг… уже с детства… конечно, Киара».
«Ну, конечно».
Я рассматриваю висящий на стене графический лист с изображением лошадей.
«А если бы в один прекрасный день Киара превратилась в кучу навоза, что бы ты тогда делал? Она имела бы человеческий образ и могла бы говорить, она хотела бы находиться поблизости и говорить с тобой, но она была бы сделана из навоза».
«Неужели ты такая ревнивая?»
«Нет, я серьезно. Что бы я стала делать, если бы мой друг… вдруг оказался сделанным из дерьма? У него был бы тот же взгляд, те же взгляды, та же… искренность, например, но он бы невыносимо вонял. Ты мог бы преодолеть подобную дуальность тела и духа?»
Еще и эта Киара — и зачем я о ней вспомнила?
Где-то я прочла о Стендале, что ему, испытывающему любовные муки, все уродливое причиняло особую боль. И правда, от несчастного следовало бы тщательно скрывать функционирование убогой жизни. Трагику и красивую кровь — это можно допустить, но не аутистов, пингвинов, студенистую плоть. Черт побери. Каждый человек — кузнец своей судьбы и литейщик своего несчастья. Я порывисто поднялась.
Дотянувшись до кресла, взяла сумочку, достала из нее телефон. Включила, приглушила ладонью сигнал
Отправила.
На часах было 2.54.
Я слушала часы и ждала.