Рязанцев просветлел лицом, и его голос потеплел:

— С заданием не спеши, сначала надо подготовиться.

— И все-таки, когда выступать, Павел Андреевич?

— Недельки, надеюсь, хватит. Сегодня-завтра отдохнешь, а затем за дело.

— Вполне, — согласился Петр и, помявшись, спросил: — А как насчет баньки, а то шкура совсем задубела.

— Ждет. Пилипчук уже вовсю шурует. Так что забирай Сычева с Новиченко и вперед. Знаешь куда идти?

— К Зинаиде?

— К ней.

— Спасибо.

— За что? За Зинаиду или баню? — лукаво улыбнувшись, спросил Рязанцев.

— И за то, и за другое, — в тон ему ответил Петр и поднялся из-за стола.

— Погоди, — остановил его Рязанцев, достал из шкафа фляжку спирта, разлил по кружкам и предложил: — Выпьем за победу под Москвой. За победу, Петр Иванович!

— За победу! — повторил Петр.

Крепчайший градус вышиб из его глаз слезу, а рот опалило огнем. Рязанцев зачерпнул кружкой воды из ведра и сунул в руку. Петр выпил до дна, и огонь, полыхавший во рту, погас, а с глаз сошла пелена.

— Теперь закуси, — предложил Рязанцев и подал ломоть хлеба с куском сала.

— Не надо. Все нормально, — отказался Петр, встал из-за стола и на нетвердых ногах двинулся к выходу.

Рязанцев проводил его до комнаты дежурного и распорядился вызвать Пилипчука. Тот оказался поблизости и встретил Петра как старого знакомого. В особом отделе умели держать язык за зубами, но ушлый старшина каким-то непостижимым образом ухитрился узнать о вылазке группы Прядко в тыл к фашистам и теперь готов был расшибиться в лепешку, чтобы ублажить разведчиков.

В жарко натопленной бане их ждал щедро накрытый стол. На этот раз Пилипчук превзошел самого себя. Дюжина бутылок настоящего жигулевского пива заманчиво лоснилась в кадушке с водой. Изумленные лица Петра, Сергея и Владимира стали для старшины лучшей наградой.

После бани у разведчиков едва осталось сил, чтобы добраться до кроватей.

А на следующее утро изменчивая на войне судьба преподнесла им сюрприз: Сычева откомандировали в его родной Нижний Тагил, а Новиченко еще дальше — на Дальний Восток.