Пример. Посмотри, сколько времени колокол, испытавший удар, удерживает в себе отзвук удара. Посмотри, сколько времени выброшенный бомбардой камень сохраняет природу движения.
Удар, произведенный о плотное тело, производит звук, который длится дольше, нежели при ударе о более редкое тело, и в этом последнем теле будет он длиться дольше, нежели в теле подвешенном и тонком.
Глаз сохраняет в себе на известное время изображения светящихся предметов.
Чувственное впечатление есть то, которое возникает от удара, получаемого звучным предметом – колоколами и тому подобными предметами. Таков и звук в ухе. Если бы ухо не сохраняло впечатления звуков, то пение соло никогда не имело бы прелести; ведь когда оно перескакивает от первой ступени к пятой, оно таково, как если бы одновременно ощущались оба эти звука и ухо ощущает настоящее созвучие, которое производит первая ступень с пятой. И если бы впечатление первой ступени не сохранялось в ухе на некоторый срок, пятая ступень, которая непосредственно следует за первой, казалась бы отдельной, а единичный звук не производит никакого созвучия, и потому всякое пение, исполняемое соло, показалось бы без прелести.
Также блеск солнца или другого светящегося тела некоторое время остается в глазу после смотрения на него; и движение огненной головни, быстро движимой по кругу, заставляет казаться этот круг сплошь одинаково горящим. Мелкие капли вод, проливающиеся дождем, кажутся непрерывными нитями, которые спускаются из туч. И так этим подтверждается, что в глазу сохраняются впечатления движущихся вещей, им видимых.
Предметы неощущающие, которые не сохраняют впечатлений от находящихся против них вещей, это зеркала и всякая полированная вещь, которая немедленно по удалении вещи, в ней запечатлевающейся, тотчас же оказывается совсем лишенной этого впечатления. Итак, мы заключили, что движение движущего, запечатленное в движимом им теле, есть то, что движет это тело по среде, по которой оно движется.
Также можно отнести к впечатлениям, сохраняемым в телах, волну и круговращения вод и ветры в воздухе. И ножик, воткнутый в стол, который, будучи наклонен в одну сторону и потом отпущен, сохраняет долгое дрожащее движение.
Удар о колокол оставляет после себя свое запечатленное подобие, как солнце – в глазу, запах – в воздухе. Но надо посмотреть, остается ли подобие этого удара в колоколе или в воздухе, и это сделаешь, приложив после удара ухо к поверхности колокола.
Удар в колокол получит отклик и приведет в слабое движение другой подобный колокол, и тронутая струна лютни найдет ответ и приведет в движение другую подобную струну той же высоты на другой лютне, и в этом ты убедишься, положив соломинку на струну, соответствующую той, которая приведена в звучание.
Об импульсе
Импульс есть отпечаток движения, который движущее переносит на движимое. Импульс – сила, отпечатанная движущим в движимом. Каждый отпечаток тяготеет к постоянству или желает постоянства, как показывает отпечаток, производимый солнцем в глазу наблюдателя, и отпечаток звука, производимый молотком, сотрясающим колокол. Всякий отпечаток хочет вечности, как показывает нам образ движения, запечатлеваемый в движущемся предмете.
Импульс есть то, что иначе называется производным движением; он рождается от движения первоначального, то есть того, когда движимое было соединено со своим движущим.
О падении тел
Я спрашиваю: что быстрее – искра, взлетающая ввысь и живая, или та, которая возвращается вниз, мертвая?
Я говорю: если бросишь одновременно два камешка на некотором расстоянии друг от друга на гладкую и неподвижную поверхность воды, то увидишь, как вокруг каждого из них возникнет два независимых друг от друга множества кругов, которые, растя, наконец встретятся, потом войдут одно в другое, пересекаясь друг с другом и всегда сохраняя в качестве своего центра то место, куда камни ударились. Причина этого заключается в том, что, хотя и появляется некоторая видимость движения, вода с своего места не сдвигается, так как отверстие, которое сделали в ней камни, тотчас же сомкнулось, и это возникшее от внезапного размыкания и замыкания воды движение производит в ней некое сотрясение, которое гораздо скорее можно рассматривать как дрожание, нежели как движение. И чтобы тебе стало яснее то, о чем я тебе говорю, обрати внимание на те соломинки, которые по своей легкости остаются на воде, – они не покидают прежнего своего места под действием волны, возникающей под ними от прохождения кругов. Поскольку таким образом все это колебание воды в гораздо большей мере является дрожанием, чем движением, круги при встрече не могут разбить друг друга, ибо, поскольку все части воды однородны, необходимо, чтобы названное дрожание эти части передавали друг другу, с места не сдвигаясь, ведь вода, оставаясь на месте, легко может воспринять это дрожание от соседней части и передать его другой, соседней, постоянно убавляя его силу, до конца.
Как брошенный в воду камень становится центром и причиною различных кругов, так же кругами распространяется и звук, порожденный в воздухе, так же и всякое помещенное в светлом воздухе тело распространяется кругами и наполняет окружающие части бесчисленными своими образами и всё является во всем и все в каждой части.
Об ископаемых животных
Поскольку вещи гораздо древнее письменности, неудивительно, если в наши дни нет писания о том, что названные моря покрывали столько стран, и если все же какое писание и объявилось бы – войны, пожары, наводнения, перемены в языках и законах истребили все древности. С нас, однако, достаточно тех свидетельств, которые мы имеем от вещей, возникших в соленой воде и находимых на высоких горах, вдали от нынешних морей.
Ракушки, устрицы и другие подобные животные, которые родятся в морском иле, свидетельствуют нам о перемещении Земли около центра наших стихий. Доказывается это так. Главные реки всегда текут мутными от земли, которую они поднимают при трении их вод о дно и берега. И такой размыв обнажает лицевую сторону рядов, образованных в пластах этих раковин, которые находятся на поверхности морского ила и которые зародились здесь, когда их покрывали соленые воды. Ряды эти постепенно покрывались илом разной плотности, приносимым к морю реками при разливах различной мощности; и так эти раковины оставались замурованными и мертвыми под илом, отложившимся на такую высоту, что дно выступило на воздух. Теперь это дно находится на такой высоте, что превратилось в холмы или высокие горы, а реки, размывающие склоны этих гор, обнажают слои раковин. И таким образом облегченная сторона Земли беспрерывно поднимается, а антиподы все более приближаются к центру мира, и былое дно моря стало вершиною гор.
О воде, изменяющей лик Земли