Маленький твердый рот да’ковале широко открылся, а глаза расширились от шока. – «Но за что?» – проскулила она. – «Я, я ни в чем не виновата!»

Сюрот постаралась занять руки затягиванием пояса потуже, чтобы ее не ударить. Ей придется ходить, глядя в землю в течение месяца, если кто-нибудь узнает что она лично ударила да’ковале. Конечно, она не должна унижаться до разъяснения своих поступков своей собственности, и как только Лиандрин станет полностью обученной, она не пропустит возможность напомнить, как низко она пала.

«Потому что ты задержала сообщение от генерала. И потому что ты по прежнему называешь себя „Я“, а не Лиандрин. И потому что ты глядишь мне в глаза». – Она не смогла сдержаться и прошипела последнюю фразу. С каждым словом Лиандрин словно становилась меньше, и теперь стояла уставившись в пол, будто это могло смягчить ее проступки. – «И потому что ты подвергла сомнению мое распоряжение вместо беспрекословного повиновения. И наконец самое последнее из распоследнего, но самое для тебя важное – потому что я хочу, чтобы тебя побили. А теперь, беги со всех ног, и передай Росале каждую из этих причин, чтобы она хорошенько тебя била».

«Лиандрин слышит и повинуется, Верховная Леди», – прохныкала да’ковале, наконец-то сделав что-то верно, и бросилось к двери так быстро, что потеряла одну из своих белых туфель. Но была слишком напугана, чтобы возвращаться, или возможно даже не заметила – что в общем для нее же и лучше – она схватилась за дверь, рванула и убежала. Дисциплинарные взыскания для собственности не должны приносить чувство удовлетворения, но тем не менее оно было. О, да, и какое!

Сюрот задержалась еще на одну минуту, чтобы справиться с дыханием. Казаться огорченной это одно, а взволнованной – совсем другое. Ее переполняло раздражение из-за Лиандрин, трясло от воспоминаний о кошмарах, от страха за судьбу Туон, и за свою собственную, но только дождавшись, пока в зеркале не отразилось абсолютно спокойное лицо, она последовала за да’ковале.

Прихожая была украшена в кричащем эбударском стиле, потолок расписан синими облаками, стены были желтыми, а на полу чередовались зеленые и желтые плитки. И даже полная смена всей обстановки, включая ее собственные высокие ширмы, обе расписанные самыми лучшими художниками образами птиц и цветов, не смогли смягчить эту безвкусицу. Она зарычала про себя при виде внешней двери, очевидно оставшейся открытой после бегства Лиандрин, но в секунду прогнала мысли о да’ковале из своей головы и сконцентрировалась на мужчине, который стоял, разглядывая ширму, на которой был изображен кори – огромный пятнистый кот из Сен Т’джора. Долговязый седеющий воин в панцире с сине-желтыми полосами плавно повернулся на звук ее шагов и пал на одно колено, хотя был простолюдином. На шлеме у него под рукой было три тонких синих пера, наверняка сообщение должно было быть важным. Разумеется важным, раз ее потревожили в столь ранний час. Но она дала бы ему себя потревожить. На этот раз.

«Генерал Знамени Микел Наджира, Верховная Леди. Капитан-Генерал Галган шлет вам свои приветствия, он получил сведения из Тарабона».

Брови Сюрот поднялись помимо воли. Тарабон? В Тарабоне было почти столь же безопасно как в Синдаре. Автоматически она шевельнула пальцами, но ей никто не ответил, так как она еще не нашла замену для Алвин. Ей придется разговаривать с этим мужчиной напрямую. Раздражение по этому поводу укрепило ее голос, и она не стала предпринимать никаких усилий, чтобы его смягчить. Стоять на колене, вместо того чтобы пасть ниц! – «Что за сведения? Если меня разбудили из-за новостей насчет Айил, то мне это не понравится, Генерал».

Но ее тон не смог его напугать. Он даже поднял взгляд так, что почти встретился с ней глазами. «Это не Айил, Верховная Леди», – сказал он спокойно. – «Капитан-Генерал Галган желает сообщить вам лично, чтобы вы смогли услышать каждую деталь точно».

Дыхание Сюрот на миг оборвалось. Наджира отказывается говорить ей о содержании этих сообщений или ему приказали не сообщать, что было очень плохо. – «Веди», – скомандовала она, и затем вышла из комнаты, не ожидая его, и стараясь не обращать внимания на пару Стражей Последнего Часа, застывших как статуи по обе стороны двери. От подобной «чести» – сопровождаться этими мужчинами в красно-зеленых доспехах – на коже появились мурашки. С момента пропажи Туон она старалась их вообще не замечать.

Коридор, уставленный позолоченными лампами, в которых под воздействием сквозняков мерцал огонь, был почти пуст, если не считать колышимых ветром гобеленов, изображающих морские сцены с кораблями, и нескольких слуг в ливреях дворца, направляющихся с какими-то поручениями в столь ранний час, но сделавших подобающие глубокие поклоны и реверансы. Но все всегда смотрели прямо на нее! Возможно, это Беслан их подговорил? Нет. Новый Король Тарабона теперь был равен ей, по закону, во всяком случае, и она сомневалась, что он заставил бы своих слуг вести себя подобным образом. Она смотрела прямо перед собой. И таким образом ей удалось не видеть подобного оскорбления от слуг.

Наджира довольно быстро ее догнал, и его сапоги загрохотали по ярко голубым плиткам пола сбоку от нее. На самом деле ей не нужен был провожатый. Она и так знала, где должен быть Галган.

Прежде в этой комнате, квадратной в сечении и в тридцать шагов в каждую сторону, была танцевальная зала. Потолок был расписан причудливыми рыбами и птицами, которые резвились среди облаков и волн часто причудливым способом. Теперь только потолок напоминал о предыдущем назначении комнаты. Вдоль всех окрашенных в бледно красный цвет стен стояли зеркальные лампы и полки, набитые рапортами в кожаных футлярах. Писари в коричневых куртках сновали между длинными, застеленными картами столами, которые заполонили зеленые плитки бывшего танцпола. Молодой офицер, под-лейтенант без плюмажа на красно-желтом шлеме, без намека на поклон пронесся мимо Сюрот. Писари просто уступали дорогу. Галган слишком распустил своих людей. Как он заявил, «чрезмерные церемонии в неверно выбранное время снижают эффективность». А она назвала бы это наглостью.

Лунал Галган, высокий мужчина в красном облачении, богато украшенном пестрыми птицами, с гребнем волос цвета снега, заплетенных в косу, но не туго, так, что она свисала на плечо, стоял в центре комнаты у стола в группе других высокопоставленных офицеров, некоторые из которых были в панцирях, а прочие в костюмах, и почти столь же взъерошенные, как и она. Похоже, что она оказалась не первой, кому он отправил посыльного. Она изо всех сил постаралась не выдать на лица своего гнева. Галган явился вместе с Туон и Возвращением. Таким образом, она мало что знала о нем, кроме того, что его предки были среди первых, кто оказал поддержку Лютейру Пейндрагу, и что у него была высокая репутация солдата и генерала. Хорошо, что репутация и истина иногда совпадают. Но ей он абсолютно не нравился.

Заметив ее приход, он повернулся к ней и формально поприветствовал, приобняв за плечи и расцеловав в обе щеки, так что ей пришлось вернуть приветствие, стараясь не морщить нос от сильного мускусного запаха его духов, который он обожал. Лицо Галгана было гладким, если не считать обычных морщин, но она решила, что обнаружила намек на беспокойство в его синих глазах. Группа мужчин и женщин за его спиной, главным образом Низкородных и простолюдинов, открыто хмурились.

На столе была развернута большая карта Тарабона, удерживаемая по углам четырьмя лампами, которая открывала причину их беспокойства. Ее всю покрывали значки, красным цветом обозначались силы Шончан, клин – войска на марше, звездочка – гарнизоны. На каждом значке был пришпилен флажок с выведенным чернилами их численности и составом. Через карту… через всю карту, шли черные круги, отмечающие присягнувших, но еще больше было белых кружков вражеских сил, на многих из которых не было флажков. Откуда в Тарабоне могли взяться враги? Там же было безопасно как…

«Что случилось?» – потребовала ответа она.

«Ракены с рапортами от Генерал-лейтенанта Турана начали прибывать приблизительно три часа назад», – начал Галган лекторским тоном. Показательно, что это совсем не звучало как отчет. Рассказывая, он разглядывал карту, и ни разу не посмотрел в ее сторону. – «Сообщения не дают полной картины, но каждое новое добавляет кое-что к предыдущим. Я думаю, какое-то время ситуация сильно не изменится, но на текущий момент мне она представляется вот такой. Приблизительно со вчерашнего утра, на семь основных баз были совершены набеги, и они были сожжены, как и более двух дюжин малых. Напали на двадцать обозов, фургоны и их содержимое предано огню. Семнадцать малых застав были уничтожены, пропало одиннадцать патрулей, и случилось еще около пятнадцати стычек. Совершено также несколько нападений на наших поселенцев. Убитых среди них не много, главным образом мужчины, которые пытались защитить свое добро, но уничтожено много фургонов и складов, сожженных вместе с недостроенными домами. И всюду с одним и тем же посланием: «Уходите из Тарабона». Все налеты совершены отрядами от двухсот до пятисот человек. Общая оценка – от десяти тысяч минимум и до возможно двукратного количества, равноценное всему населению Тарабона. Ах, да!» – закончил он небрежно, – «большинство налетчиков носят броню, помеченную полосами».

Она заскрипела зубами, желая стереть их в порошок. Галган командовал солдатами Возвращения, а она командовала Коренне, Предшественниками, таким образом, она была рангом выше, несмотря на его косу и покрытые красным лаком ногти. Как она подозревала, единственной причиной, по которой он не требовал переподчинения Предшественников Возвращению, было то, что на ней лежала ответственность за безопасность Туон. И эта причина делала ее нужной. «Неприязнь» было слишком мягким словом. Она ненавидела Галгана.

«Мятеж?» – спросила она, гордясь, насколько ей удалось сохранить прохладцу в голосе. Внутри же все начинало кипеть.