Даже если ей удастся отвертеться от подозрения в убийстве Туон, если девушка действительно мертва, то сама она просто обязана принести извинения Императрице, пусть живет она вечно. Смерть признанной наследницы Хрустального Трона может сделать ее извинение длительным, болезненным и столь же унизительным. Все может закончиться казнью, или намного хуже – ее могут отправить на плаху в качестве собственности. На самом деле до этого вряд ли дойдет, но в ее кошмарах подобный исход был частым. Ее рука скользнула под подушку, и коснулась обнаженного кинжала. Лезвие было чуть длиннее ее ладони, и достаточно острым, чтобы безболезненно вскрыть себе вены, предпочтительнее в теплой воде. Если дело дойдет до извинения, она не доживет до Синдара. Позора на ее имени будет даже меньше, если достаточное число людей поверит, что подобный акт служит самостоятельным извинением. Она оставила бы записку с подобным объяснением. Да, это могло помочь.

Все еще есть шанс, что Туон жива, и Сюрот изо всех сил уцепилась за эту соломинку. Ее убийство и исчезновение тела могло быть глубокой интригой, пришедшей из-за океана от одной из выживших и жаждавших трона сестер, но и сама Туон не раз подстраивала собственное исчезновение. В пользу последнего говорило то, что девять дней назад дер’сул’дам Туон взяла на прогулку за город для упражнений всех ее сул’дам и дамани и с тех пор их никто не видел. Для обучения дамани не требовалось девять дней. И прямо сегодня… Нет, теперь, несколько часов спустя, уже вчера… Сюрот узнала, что ровно девять дней назад Капитан телохранителей Туон тоже покинул город со значительным отрядом своих людей и не вернулся. Опять слишком много для простого совпадения, и уже похоже на доказательство. По крайней мере, дает надежду.

Однако, каждое из ранних исчезновений, было частью плана Туон завоевать расположение Императрицы, пусть живет она вечно, и стать ее наследницей. И каждый раз наследницей называли или продвигали вперед кого-нибудь из ее конкуренток из числа сестер, что отодвигало очередь Туон, когда она вновь появлялась. Какая нужда заставила ее пойти на подобную хитрость здесь и сейчас? Даже сломав мозги, Сюрот не могла найти достойную цель вне Шончан. Она рассмотрела вариант, в котором она сама была такой целью, но очень поверхностно и только потому, что не смогла придумать кто бы это мог быть еще. Туон и так могла лишить ее достигнутого положения в Возвращении всего парой слов. Все, что ей требовалось сделать, это снять вуаль: «Опля! Я – Дочь Девяти Лун здесь среди Возвращения, и говорю от лица Империи». Простого подозрения, что она – Сюрот – является Ата’ан Шадар, что на этой стороне Океана Арит называлось Приспешником Тьмы, было бы для Туон достаточно, чтобы передать ее Взыскующим Истину. Нет, цель Туон кто-то, или же что-то иное. Если она на самом деле еще жива. А она должна жить. Сюрот не хотела умирать. Она потрогала лезвие.

Но кто или что не имело значения, кроме главного вопроса – где Туон, и это было самое важное. Неизмеримо важнее. Уже сейчас, несмотря на объявленное продолжение инспекционной поездки, среди Благородных шепчутся о том, что она мертва. Чем дольше она отсутствует, тем громче будет этот шепот, и вместе с ним возрастет давление на Сюрот, с необходимостью вернуться в Синдар и принести извинения. И остается только терпеть, пока ее повсеместно не объявят сей’мосив так, что только ее собственные слуги и собственность станут еще ей повиноваться. Ей придется всегда ходить не отрывая глаз от земли. Высокородные, Низкородные, а возможно даже простолюдины откажутся с ней разговаривать. После этого она, помимо воли, окажется на корабле на родину.

Без сомнения Туон рассердится, когда ее найдут, но все же маловероятно, чтобы ее недовольство простиралась настолько, чтобы опозорить Сюрот и заставить ее вскрыть себе вены. Поэтому Туон обязана найтись. Каждый Взыскующий в Алтаре был занят ее поисками – по крайней мере те, о которых знала Сюрот. Собственные Взыскующие Туон ей не были известны, и все же они должны были искать с удвоенной силой, по сравнению с остальными. Если только она захватила их с собой в путешествие. Однако спустя семнадцать дней поисков все, что удалось разнюхать – это глупая история про то, как Туон вымогала у ювелиров драгоценности, и которая к настоящему дню была известна чуть ли не каждому прохожему. Возможно…

Стрельчатая дверь прихожей начала медленно открываться, и Сюрот быстро закрыла глаза, чтобы спасти свое ночное зрение от света из внешней комнаты. Как только щель стала достаточно широкой, в спальню скользнула светловолосая женщина в воздушно-прозрачном облачении да’ковале и мягко прикрыла дверь за собой, снова погружая комнату во мрак. Пока Сюрот снова не открыла глаза, и не разобрала темный силуэт, крадущийся к ее кровати. И еще один, огромный, который внезапно появился в углу, когда Алмандарагал бесшумно поднялся на ноги. Лопар мог пересечь комнату и сломать шею глупышки одним прыжком, но Сюрот все равно нащупала рукоять кинжала. Всегда мудро иметь вторую линию обороны, даже если первая кажется неприступной. В шаге от кровати да’ковале остановилась. Ее прерывистое дыхание в тишине комнаты казалось громким.

«Тренируешь свою смелость, Лиандрин?» – резко спросила Сюрот. Тонкие косички медового оттенка достаточно точно указывали именно на нее.

С писком да’ковале грохнулась на колени и согнулась, прижав лицо к ковру. Кое-чему она научилась, по крайней мере. – «Я не причинила бы Вам вреда, Верховная Леди», – солгала она. – «Вы же знаете, что я бы не посмела». – Ее голос забился в удушающей панике. Понимание, когда стоит говорить, а когда нет, похоже, от нее все-таки ускользнуло, как и способность выражать надлежащее уважение. – «Мы обе должны служить Великому Повелителю, Верховная Леди. Разве я не доказала, что могу быть вам полезна? Я убрала для вас Алвин, не так ли? Вы сказали, что желаете видеть ее мертвой, Верховная Леди, и я убрала ее».

Сюрот поморщилась и села, простыня соскользнула на колени. О присутствии да’ковале очень легко забыть, даже такой да’ковале, а потом вы нечаянно позволяете себе сказать нечто, чего не должны были произносить вслух. Алвин не была опасна, просто небольшая неприятность, и немного неуклюжа в качестве Голоса Сюрот. Она получила все, чего когда-либо желала достичь, и риск от вероятности ее предательства был крошечный. Правда, если бы она свернула себе шею, неудачно упав с лестницы, это дало бы Сюрот почувствовать некоторое облегчение от накопившегося раздражения, но яд, оставивший после себя труп с выпученными глазами и посиневшим лицом, это совсем другое дело. Даже занятые поиском Туон Взыскующие вынуждены были отвлечься на подобное событие в доме Сюрот. Она вынуждена была замять убийство ее Голоса. Она знала, что и в ее доме есть Слушающие. Они есть в каждом доме. Взыскующие же не только слушают, и могли пронюхать что-то, что должно остаться тайным.

Скрыть гнев потребовало поразительных усилий, и ее тон был более прохладным, чем она сама хотела: – «Надеюсь, что ты разбудила меня не только для того, чтобы снова умолять, Лиандрин».

«Нет, нет!» – Глупая курица подняла голову и смотрела прямо на нее! – «От Генерала Галгана прибыл посыльный, Верховная Леди. Он ожидает, чтобы доставить вас к генералу».

В голове Сюрот начало пульсировать раздражение. Женщина задержала сообщение от Галгана и еще смеет смотреть на нее? Конечно, вокруг темно, но волна раздражения прошла по всему телу, и ей захотелось задушить Лиандрин голыми руками. Вторая подряд смерть только усилила бы интерес Взыскующих к ее дому, если бы они только о ней узнали, но Эльбар сумел бы незаметно избавиться от тела. Ему не привыкать решать подобные вопросы.

Хотя, ей нравилось владеть бывшей Айз Седай, которая когда-то вела себя в общении с ней столь надменно. Будет огромным наслаждением воспитать из нее хорошую да’ковале. Однако пришло время поставить женщину на место. Уже ходят раздражающие слухи о необузданной марат’дамани, находящейся среди ее слуг. Пошел уже двенадцатый день, с тех пор как сул’дам обнаружила, что она была ограждена каким-то способом, так что не могла направлять, и сильно удивилась по этому поводу. Но все же это не поможет ответить на вопрос, почему она не была обуздана прежде. Хотя, Эльбару надо приказать подыскать Ата’ан Шадар среди сул’дам. Это будет не легко, так как до странности очень мало сул’дам обращались к Великому Повелителю. Теперь она больше не доверяла ни одной сул’дам, но возможно Ата’ан Шадар можно будет доверять немного больше, чем остальным.

«Зажги пару ламп, а затем принеси мне платье и туфли», – сказала она, свешивая ноги с кровати.

Лиандрин подползла к столу, на котором стояла закрытая крышкой чаша с песком на позолоченной треноге, и зашипела, когда неосторожно наткнулась на нее рукой, но быстро воспользовалась щипцами, чтобы вынуть горячий уголь, раздула его, и засветила пару посеребренных ламп, подрегулировав фитили так, чтобы они давали устойчивый свет и не коптили. Судя по ее речам, она считала себя равной Сюрот, а не ее собственностью, но ремень научил ее с готовностью повиноваться приказам.

Поворачиваясь с одной из ламп в руке, она вскрикнула при виде темнеющих очертаний Алмандарагала в углу, но сразу подавила свой крик. Темные, окруженные выпуклой каймой, глаза лопара внимательно следили за ней. Как будто она никогда прежде его не замечала! С другой стороны, его вид способен был внушить страх: десять футов в длину, почти две тысячи фунтов живого веса, лишенная шерсти шкура красно-коричневого оттенка, передние шестипалые лапы подобраны под себя, когти которых то выпускаются, то убираются, то выпускаются, то убираются.

«Спокойно», – подала Сюрот лопару знакомую команду, но перед тем как лечь снова отдыхать на пол, он раскрыл широкую пасть, показав острые зубы, и положил свою огромную круглую голову на лапы, словно большая собака. Но глаза не закрыл. Лопары очень умны, и этот явно доверял Лиандрин не больше, чем она ему.

Несмотря на встревоженные взгляды в сторону Алмандарагала, да’ковале оказалась достаточно проворной, чтобы найти и принести из высокого резного шкафа синие бархатные туфли и белое шелковое платье, со сложной вышивкой зеленого, красного и синего цветов. Она подставила платье, чтобы Сюрот могла продеть руки в рукава, но ей пришлось самой завязывать длинный пояс, и вытянуть ногу прежде, чем женщина опомнилась, встав на колени, и надела туфли ей на ноги. Девица была полной неумехой!

В тусклом свете ламп Сюрот оглядела себя в позолоченном зеркале, стоящем у стены. Глаза запали и вокруг пролегли тени от усталости, хвост волос свисал за спину на расслабленном для сна шнуре, и голову, несомненно, требовалось обрить. Очень хорошо. Посыльный Галгана решит, что она опечалена исчезновением Туон, и в целом это было верно. Но до того как приступить к изучению сообщения генерала, у нее было одно небольшое, но важное дело.

«Беги к Росале и попроси ее хорошенько тебя побить, Лиандрин», – сказала она.