— Эти факты, — продолжал Лабуле, — имели место в девяносто первом году, летом. Мой приятель Поль Бюке, о котором я тебе часто говорил, жил тогда с женой в маленькой квартирке на улице Гренель, против фонтана. Ты не был знаком с Бюке?

— Я видел его два или три раза. Толстяк, заросший бородой до самых глаз. Жена его — темноволосая, бледная, с крупными чертами лица и продолговатыми серыми глазами.

— Вот-вот: желчный и нервный темперамент, хотя довольно уравновешенный. Но у женщины, живущей в Париже, нервы берут верх, и… тут уж ничего не поделаешь!.. Ты видел Адриенну?

— Раз как-то я встретил ее вечером на улице Мира: она стояла со своим мужем у витрины ювелирного магазина, горящими глазами глядя на сапфиры. Красивая женщина и чертовски элегантна для жены бедняка, мелкого служащего в химическом предприятии. Бюке ведь не везло в делах!

— Бюке уже пять лет как работал в фирме Жакоб, торгующей на бульваре Маджента фотографическими аппаратами и химикалиями. Он рассчитывал со дня на день стать компаньоном в этой фирме. Денег он не загребал, но положение у него было приличное. У него были надежды на будущее. Человек терпеливый, простодушный, работящий, он имел все данные, чтобы в конце концов добиться успеха. Пока что жена не была для него обременительна. Настоящая парижанка, она умела обернуться и выгодно купить по случаю белье, платья, кружева, драгоценности. Она удивляла мужа своим умением чудесно одеваться, почти даром, и Полю было приятно, что у нее всегда такие красивые платья и нарядное белье. Но все это не представляет для нас интереса.

— Это меня очень интересует, дорогой Лабуле.

— Во всяком случае, эта болтовня уводит нас от цели. Поль Бюке, как ты знаешь, — мой школьный товарищ. Мы познакомились в предпоследнем классе лицея Людовика Великого и все время поддерживали дружеские отношения; в двадцать шесть лет, и еще не имея солидного положения, он женился на Адриенне по любви, причем у нее, как говорится, не было ничего, кроме рубашки. После его женитьбы наша дружба не прекратилась. Адриенна, кажется, относилась ко мне с симпатией, и я часто обедал у молодоженов. Как ты знаешь, я лечу актера Лароша; у меня много знакомых артистов, и они иногда дают мне билеты. Адриенна и ее муж очень любили театр. Когда у меня бывала ложа на вечернее представление, я шел к ним обедать, а затем мы вместе отправлялись во Французскую Комедию. Я знал, что в обеденный час всегда застану Бюке, приходившего со своей фабрики аккуратно в половине седьмого, его жену и Жеро, их приятеля.

— Жеро? — спросил я. — Марселя Жеро, который служил в банке и носил такие красивые галстуки?

— Он самый, он всегда бывал у них в доме. Так как он был старый холостяк и приятный гость, он обедал у них каждый день. Он приносил омаров, паштеты и разные лакомства. Он был мил, любезен и молчалив. Бюке не мог обходиться без него, и мы брали его с собой в театр.

— Сколько ему было лет?

— Жеро? Не знаю. Между тридцатью и сорока… И вот однажды Ларош дал мне купон в ложу, и я, как обычно, зашел на улицу Гренель к своим друзьям Бюке. Я немного запоздал, и, когда пришел, стол был уже накрыт. Поль сильно проголодался, но Адриенна не решалась приняться за обед, пока не придет Жеро.

— Друзья мои! — воскликнул я. — У меня есть ложа второго яруса во Французскую Комедию! Дают «Денизу»![217]

— Ну, — сказал Бюке, — давайте скорее обедать и постараемся не пропустить первое действие.

Служанка подала обед. Адриенна казалась озабоченной, и было видно, что она еле сдерживает отвращение при каждой ложке супа. Бюке с шумом глотал вермишель, подбирая ее языком, когда она повисала у него на усах.

— Удивительный народ эти женщины! — вскричал он. — Представьте себе, Лабуле, Адриенна беспокоится из-за того, что Жеро не пришел сегодня обедать. Она бог знает что себе вообразила. Скажи ей, что это нелепо. Жеро могло что-нибудь помешать. У него свои дела. Он холостяк; он никому не обязан давать отчет в том, что делает. Меня, напротив, удивляет, что он проводит с нами почти все вечера. Это очень мило с его стороны. Будет только справедливо, если мы предоставим ему немного свободы. Я держусь правила: не беспокоиться о том, чем заняты мои друзья. Но женщины созданы иначе.

Госпожа Бюке ответила изменившимся голосом:

— Я беспокоюсь, я боюсь, не случилось ли что-нибудь с господином Жеро.

Между тем Бюке торопил с обедом.

— Софи, — кричал он служанке, — подавайте мясо, салат! Софи, подайте сыр, кофе!

Я заметил, что госпожа Бюке ничего не ела.