— Я не в твоем вкусе, помнишь? — сказала она. — А я не в твоем, да?

— Да.

— Вот мы все и выяснили, — сказал он, — Ты не в моем вкусе, а я не в твоем. Есть вещи, которые ты не любишь во мне, а я в тебе. Тебя не впечатляет мое прошлое или мои деньги, а мне не нравится твоя репутация стервы. Но возможно, именно поэтому я нахожу тебя обворожительной.

— Ты находишь меня обворожительной? — Она задержала дыхание. Если он дотронется до нее…

— Чрезвычайно обворожительной. И загадочной. Ты агрессивная, независимая дама и жесткий федеральный агент, а еще активная феминистка. — Грифф приблизился и погладил Ник по щеке, затем пробежал кончиками пальцев вниз по шее. — И очень женственная.

Ник знала, что если не остановит его, то поцелуя не миновать. А если он ее поцелует, то тогда не миновать постели.

Он поцеловал ее. Медленно. Нежно.

«Останови его, пока не поздно».

Но она не смогла этого сделать.

Она подняла руки, обвила ими шею Гриффа и прижалась грудью, к его груди.

Когда его поцелуй стал более глубоким, он скользнул руками по ее спине и сжал ягодицы. Он подчинял себе ее тело.

Ник прервала поцелуй, глотнула воздуха и, задыхаясь, сказала:

— Мы не можем притворяться, что ничего не произошло.

Она обняла его лицо ладонями и поцеловала. Грифф ответил ей тем же.

Господи, как же она хотела это да! Как нуждалась в этом.

Лаская и целуя друг друга, они освободились от одежды. Ник умудрилась стащить его рубашку через голову. Пока она пыталась справиться с его ремнем, Грифф расстегивал ее блузку. Когда это ему удалось, он опустил голову и впился губами в ее напряженный сосок. Его горячий язык прикоснулся к ее груди, и она задрожала.

— Постель, — с трудом прошептала она.

Их поцелуй продолжился в гостиной. Ник очутилась на диване, и Грифф в нетерпении стащил с нее джинсы и трусики, а она сняла уже расстегнутую блузку и лифчик и кинула их на пол. Он помог ей справиться с ремнем и молнией на своих брюках.

Никакой мягкой музыки. Никаких свечей. Никаких слов любви.

Просто неукротимая страсть.