Они молча ели. Глаза Найта сверкали ярче пламени стоявших на столе свечей.

— Лили. Лили подняла голову и, увидев выражение его лица, застыла.

— Это наша брачная ночь.

— Знаю.

— Но ты ведь не нервничаешь, правда?

— Конечно. А ты?

— Нет.

— Глупый вопрос. Ты, в конце концов, мужчина.

— С этим утверждением спорить трудно. Но сегодня наша брачная ночь, и я хочу, чтобы ты доверяла мне. Хорошо?

— Это так отличается от того, к чему я привыкла. Быть замужем означает, что я больше не отвечаю только за себя и детей. Теперь нужно думать и о тебе.

— Почему бы не переложить ответственность на мои плечи? Ты могла бы отдыхать и привыкать К мысли о том, что стала моей женой.

— Разве ты не должен привыкнуть к тому, что стал моим мужем?

— Я только хотел сказать, что ты больше не одинока. Лили, теперь вовсе ни к чему быть такой независимой. Я с тобой.

— Со мной. Я больше не голодна, Найт. — Ешь. Еще десять глотков и все, Лили. Помнишь тот день в дубовой роще? Тот незабываемый день, когда Сэм вывихнул ногу?

Она не хотела сознаваться, что помнит. Не хотела давать Найту еще одну возможность проявить мужское превосходство, но ничего не могла с собой поделать. Эти несколько мгновений отчетливо запечатлелись в памяти. Лили с трудом сглотнула, вновь переживая безумство, овладевшее ею тогда, и еле заметно кивнула.

— Помнишь, что мы делали?

— Пожалуйста, Найт, ешь пюре.

— Ты стояла, прислонившись к дубу, помнишь? Тому, старому, с очень толстой корой. Я целовал тебя, и ты потеряла голову от моих ласк. Потом я встал на колени и сунул руку под твою юбку. — Он немного помедлил, наблюдая, как она перекладывает вилку из правой руки в левую. Потом Лили положила вилку на стол и, не зная, что делать дальше, нервно скрутила салфетку. — Благодарение Богу, руки у меня длинные, — продолжал Найт гораздо тише, очень мягко. — Помнишь, как я ласкал твои колени, потом очень медленно передвинул руку вверх по твоему стройному бедру. Ты вся дрожала. Лили, и из твоего горла рвались воркующие стоны, и я снова и снова целовал тебя, и мои пальцы тянулись все выше, пока едва не коснулись тебя…

— Найт!

— Когда мои пальцы нашли тебя, ты была такая горячая и набухшая, и все это для меня, ты хотела меня. Лили. Помнишь, как я гладил тебя, ласкал, пока ты не закричала. Я закрыл тебе рот губами, а ты продолжала кричать, потому что так хотела меня, что ничего не могла с собой поделать? — Голос Найта то и дело прерывался: он окончательно терял над собой контроль, всего лишь воскрешая в памяти происходившее неделю назад. Лили боялась пошевелиться. — О чем ты думаешь, Лили?