Для себя он решил любыми путями добиться правды. Как бы там ни было, но Алекс отсутствовала больше двух часов. Где-то же она провела все это время. Невозможно гулять по морозу два часа. Хотя от обиды человек может сделать все, что угодно. Ее уход из дома, ее обморок он почему-то связывал с тем, что напился на маскараде и очень ее расстроил. Ленни чувствовал себя виноватым перед ней и поклялся загладить вину, сделав все, что в его силах.

Ночь она проспала спокойно и проснулась только к полудню. Он застал ее, сидящей в постели. На все его вопросы она отвечала только одно – «не помню», глядя на него ясными и честными глазами. Алекс и вправду не помнила ничего из того, что приключилось. Помнила только такси, в котором она ехала, а вот куда или откуда – напрочь отшибло.

Ленни встречал такой вид амнезии во второй раз в жизни, и, конечно, не преминул сопоставить эти два случая. Фил тоже ничего не помнил о моменте и обстоятельствах смерти Лукреции. Но какие выводы можно из этого сделать? Что и Алекс была свидетелем чьей-то смерти? Возможно, но для чего нужно было ехать куда-то? Знакомых в городе у них почти нет, еще не обзавелись. Анна и Иштван – оба живут под боком и чтобы до них добраться, не нужно вызывать такси.

Неприятное чувство, возникшее после смерти няньки и глубоко загнанное внутрь, опять вылезло, да еще и разрослось. Ленни не верил в сверхъестественные силы, но почему-то во всех этих случайностях винил дом. Он понимал, что дом – это просто строение из камня и дерева, не способное к собственной воле и действиям. Но некая иррациональная часть души твердила ему обратное.

Алекс провела в постели два дня. Она хотела подняться сразу же, но Ленни уговорил ее не торопиться. И сейчас она полулежала на высоких подушках, вся такая чистенькая в своей белой шелковой рубашке. Пила успокоительные микстуры, читала роман и была почти спокойна. Даже, увядший было, румянец вернулся на ее щеки. Ленни перестал тревожиться, а все домашние ходить на цыпочках и говорить шепотом.

Ленни никогда не был амбициозен. Еще в детстве он научился довольствоваться малым. Его родители имели средства к существованию, но на чрезмерную роскошь этих средств не хватало. Лишь иногда отец завистливо вздыхал, вспоминая свою тетку Елизавету. Но ни разу в жизни не обратился к ней за помощью, даже когда становилось совсем туго. Ленни не интересовался семейными преданиями, а двоюродная бабка не интересовалась Ленни. И надо сказать, что оба были довольны таким раскладом.

Став Леонидом Карми, а впоследствии женившись на Александре, Ленни и думать забыл о какой-то там бабке, которую давно считал умершей. Возможно, что у нее была куча наследников, но поскольку ни один из этих родственников его не разыскал даже с появлением Интернета, Ленни решил, что они надутые и чопорные снобы. А такие родственники ему были не нужны ни гипотетически, ни практически.

Поэтому весть о наследстве оказалась неожиданной, хотя нельзя сказать, что неприятной. Для унылого рядового секретаря муниципальной службы, положившего жизнь на подсчеты истраченной населением воды, возможность бросить постылое место была подарком судьбы. Ленни незамедлительно уволился и провел несколько месяцев в блаженном ничегонеделании. Но в один прекрасный момент вдруг понял, что удовольствие от сознания того, что ты не должен бежать куда-то с утра, стремительно убывает. Еще вчера он просыпался с радостью, а сегодня безделье его начало тяготить. И тогда он решил исполнить свою давнюю мечту – открыть типографию, специализирующуюся на печати книг и открыток. В городе было плохонькое издательство, но печать производили за тридевять земель. Поэтому, открыв типографию с банальным названием «Радуга», он доставил удовольствие не только себе, а и владельцу издательства Нэду Мариотти. В Барнеби водилось несколько прозаиков и пара-тройка поэтов. Говорили, что есть даже драматург. Но их великих трудов не хватало на то, чтобы обеспечить затраты издательства, и Мариотти выпускал еще и городскую газету, которую делали два корреспондента, и не гнушался юбилейными буклетами. Словом, если не задаваться целью непременно разбогатеть на полиграфии, вполне можно было окупить расходы. А Ленни и не нужно было большего, ведь он и так купался в роскоши, а типография была только для души. С детства он обожал запах свежеотпечатанных книг. Они пахли новой бумагой, краской и клеем, и эти ароматы тревожили его, как тревожит крупинка вожделенного металла золотоискателя. Так было в детстве. Обычно новая книга таила в себе такой мир, такие неизведанные пространства, что Ленни выбывал из жизни на несколько дней и возвращался, лишь перевернув последнюю страницу.

И сейчас он трепетно приносил в дом каждую первую книгу нового тиража, прочитывал ее и благоговейно ставил в библиотеке на, специально для этого сколоченную, полку.

Увлекшись этим так называемым бизнесом, Ленни совсем перестал замечать, что происходит в его доме. Поэтому внезапная болезнь Алекс выбила его из наработанного ритма жизни. Несмотря на хороший уход, она все бледнела и слабела, и однажды утром отказалась выйти из спальни, предпочитая остаться в постели. Срочно вызванный доктор Арчибальд, осмотрев ее, предположил депрессию, осложненную синдромом хронической усталости, и предложил отвезти ее к психологу. Но Алекс лишь отрицательно покачала головой:

– Лучше я полежу, – взмолилась она. – Я так устала.

Тогда Арчи сам привел психолога к больной. Это была суровая смуглая женщина с огромными очками на внушительном носу.

Она долго расспрашивала Алекс о ее состоянии, интересах и потребностях. Потом сунула больной какие-то картинки, которые та должна была описать своими словами, и, наконец, вынесла вердикт: « Глубокая депрессия. Советую вам сменить обстановку и отвезти жену на море или горный курорт. Без этого она здесь зачахнет».

Оставлять детей со слугами Ленни не хотелось, а взять их с собой было невозможно. Фил учился, а Магги была еще слишком мала для подобных путешествий. Поэтому он отложил возможную поездку до лучших времен, питая смутную надежду на весну, которая могла бы если и не вылечить Алекс, то хотя бы ее поддержать до лета. А там – видно будет.

Невооруженным взглядом было видно, что Ленни старается себя успокоить, и это до известной степени ему удавалось. Если бы только окружающие не пытались вытащить его из кокона. Первым начал Фил:

– Па, – однажды сказал он задумчиво, – мне кажется, что с этим домом что-то не так.

– Что не так? – испуганно спросил Ленни, помаргивая глазами, что означало у него крайнюю степень изумления.

– Мне кажется, – повторил Фил, – что этот дом забрал нашу радость. Как только мы сюда переехали, столько всего произошло. А теперь еще и мама заболела. Я не помню, чтобы раньше что-то такое случалось. Мы тогда просто жили… и все.

– Я думаю, что дом здесь ни при чем, – возразил Ленни. Хотя в глубине души и сам был согласен с мальчиком. – Тебе здесь не нравится?

– Очень нравится, очень… но…