— Что там п-произошло? — дрогнувшим голосом спросил я.

— Она сравняла счет, — как ни в чем не бывало, пояснил художник. — А я, кажется, выбрал не то направление поиска. Но ведь вы должны знать, на каком берегу ваших рыболовов больше…

— Дорогой, — прервала его красавица, — ты забываешь правила. Никакой индивидуальной помощи от аборигенов.

— Но он поделится информацией и со мной, и с тобой!

— А я вполне могу обойтись и без дополнительной информации, — возразила она.

— А-а-а… — послышался еще один отдаленный вскрик.

— Два — один, — улыбнувшись, прокомментировала художница.

— Да что там такое происходит?! — закричал я.

— Сейчас ты все увидишь…

Она встала позади меня и, приложив ладони к лицу, пальцами слегка надавила на мои глаза. И я словно с высоты третьего этажа увидел под собой, омываемый легкими волнами берег, по которому, размахивая руками, бежал человек. Он обернулся, я встретился с ним взглядом и узнал в искаженном страхом лице Женьку Ступина — моего извечного конкурента в спиннинговых баталиях. Ступин что-то крикнул и побежал еще быстрее, но я чужими глазами видел, что настигаю его, потом передо мной вытянулись руки с растопыренными пальцами. Пальцы вцепились в рыжие волосы, потом впереди что-то мелькнуло, и мой извечный конкурент освободился от плена пальцев и… от верхней части своей головы. Женька сделал по инерции еще несколько шагов и упал, окрасив прибрежные серые камни в красно-белое.

— Три — один, — шепнули мне на ухо.

— Уже — три — два, — тут же услышал я мужской голос.

А я уже видел чужими глазами своего друга Германа. В отличие от Женьки Ступина, он не убегал, но стоял на вдающемся в воду мысе со спиннингом в руках, изготовившись для броска приманкой в то, что к нему приближалось. И он сделал заброс. Блесна сверкнула сталью в солнечном луче, но не нашла цель, а к оказавшемуся совсем рядом Герману уже протянулись руки с растопыренными пальцами…

Я отчаянно замотал головой, чтобы художница отпустила мои глаза, и она не стала усердствовать, а, поднырнув под моей рукой, довольно сказала:

— Четыре — два.

— Не-е-ет! — заорал я, тщетно пытаясь вырваться. — Прекратите! Прекратите их убивать!

— А в чем дело? — невозмутимо поинтересовался художник. — Почему вы запрещаете нам соревноваться?

— Соревноваться? — опешил я.

— Конечно. Вы соревнуетесь, ловя рыбу, а мы — ловя вас. Только вы пользуетесь специальными снастями, а у нас для этого существуют Ловцы. Наши вторые «Я».

— Это те, что с крыльями, как у бабочек? Которыми они срезают с людей скальпы?!