Все, что она говорила, поражало нас необыкновенной точностью подробностей, самых мельчайших. Мы просили ее продолжать, но она возразила, что не может этого сделать, не подвергаясь каре французских законов, запрещающих возводить на кого-нибудь обвинение без прямых улик, а только при помощи гадания.
Она заявила, однако, что деньги леди А. никогда не будут отысканы; что виновный попадется по другому преступлению и через два года будет казнен. Каждый раз, когда взгляд ее, пробегая по узорам гущи, останавливался на молодом лакее, так называемом «мальчике», она неизменно видела его возле каких-то лошадей. Мы возражали, что «мальчик» не имеет ничего общего с конюшнями, так как он не был выездным, а служил в комнатах. Но гадалка стояла на своем. В конце концов мы бросили этот пустячок — правда, несколько коробивший нас, как пятно на общей картине, поразившей нас своею точностью.
Вскоре «мальчик» уволился без всякой видимой причины. Деньги — таки и пропали. Но два года спустя леди А. получила повестку, вызывавшую ее в суд в качестве свидетельницы.
Виновник кражи был найден. Он только что попался. Лакей «мальчик», одаренный такими превосходными качествами, оказался не кем иным, как Маршандоном, известным убийцей г-жи Корне.
В самом деле, он был подвергнут смертной казни, как предсказывала ясновидящая. Во время разбирательства выяснилось, что у «мальчика» был брат, служивший кучером в каком-то знатном доме. «Мальчик», или, иначе, Маршандон, в часы досуга ходил к брату, потому что был страстным любителем лошадей. Вот почему гадалка так упорно утверждала, что видит возле него лошадей.
Л. д"Эрвье
Примечание. Этот случай ясновидения действительно интересен. В применении карт и кофейной гущи, очевидно, надо усматривать лишь средство, вероятно, бессознательно употребленное субъектом для того, чтобы привести себя в состояние сомнамбулизма, то есть в такое состояние, когда нормальное сознание перестает действовать, уступая чувству бессознательному. В этом состоянии бессознательные способности могут развернуться во всю свою силу, и возможно допустить, что способность ясновидения, которой мы, может быть, все обладаем в зачаточной степени, способна действовать более свободно и приобретать у предрасположенных субъектов известную степень точности.
Дарие Майерс в том же сборнике (1899 год) приводит следующий пример повторявшегося вещего сна:
XXXII. Шестьдесят лет назад некто г-жа Карльтон умерла в графстве Лейтрим. Она была близким другом моей матери и несколько дней спустя после кончины явилась моей матери в сновидении и сказала ей, что она еще раз явится матушке во сне, — а именно, за двадцать четыре часа до ее собственной смерти.
В марте 1864 года моя мать жила с моей дочерью и зятем, доктором Лаяйоном, в Дальки. 2 марта вечером она была очень весела и разговорчива. Но в ту же ночь к утру доктор Лаяйон, услыхав шум в комнате матушки, послал свою жену взглянуть, что там делается. Та застала мою мать вскочившей с постели с выражением ужаса на лице. Ее старались успокоить, и на другое утро она казалась совершенно поправившейся. Она даже позавтракала очень весело, потом приняла ванну. Затем послала за г-жой Лаяйон и рассказала ей, что ее старая подруга, г-жа Карльтон, наконец, по прошествии 54 лет явилась объявить ей о ее предстоящей смерти, и что она непременно умрет завтра утром. Она специально приняла ванну, чтобы избавить близких от обмывания ее тела. После этого она стала угасать на глазах и действительно скончалась в назначенный час.
Томас Джемс Норрис
Вот что говорит Майерс по этому поводу:
«Здесь возможны три различных объяснения. Со своей стороны, я готов допустить, что покойная Карльтон действительно знала о болезни, угрожавшей ее подруге, и что оба сна были вызваны телепатически бесплотной душой у души воплощенной. Но мы можем также предположить, что первый сон, чисто случайный, произвел до того глубокое впечатление, что, когда он повторился, также случайно, то сделался равносильным самовнушению смерти. Или же, наконец, мы можем предположить, что первый сон был случайным, но что второй был символическим и был вызван каким-нибудь органическим ощущением, предшествовавшим неминуемой смерти, но обнаружившимся во сне, прежде чем проявиться в состоянии бодрствования».
Бывают, однако, такие случаи, когда эти предсказания смерти во сне делаются задолго вперед, и трудно допустить, чтобы тут могло действовать самовнушение.
Мы не станем здесь касаться великой проблемы общения с умершими, — она сама по себе потребует много труда для ее разъяснения, если вообще оно нам доступно. Можно было отметить уже несколько подобных случаев среди разнообразных приведенных здесь примеров. У нас их имеется значительное количество, и анализ их потребует труда, еще более тщательного, чем для предыдущих изысканий, не выходивших за рамки происшествий, происходивших с живыми людьми.
Приводя все эти вещие сны, мы имели в виду установить здесь несомненный факт, что иные сновидения с точностью предвидели и предсказывали будущее. Дело уже не в смутных предчувствиях или мудреных предсказаниях, имеющих два или три смысла, вроде Нострадамовских, которые могут быть применены потом к нескольким различным событиям, а о действительном и точном провидении того, что случается в будущем.
Пока мы не пойдем дальше. Человеческое существо одарено свойствами, еще неизведанными, позволяющими ему прозревать через пространство и время. Это мы и желали выяснить, накопив как можно больше достоверных свидетельств.
Что же касается того, чтобы доискиваться законов, лежащих в основе этих явлений, то для этого еще не настал час. Как вы могли заметить, сны зачастую касаются вещей самых банальных, обстоятельств обыденной жизни. Впрочем, надо сознаться, что вообще вся жизнь человеческая состоит из мелочей. Из того, что будущее было предвидено в некоторых исключительных снах, не надо выводить заключений для общего толкования всех сновидений. Это было бы полнейшим заблуждением. Я не советовал бы также обращаться к кому бы то ни было с попытками узнать свое будущее.
За недостатком места мы не можем заняться в этой книге ни вопросом о предчувствиях, ни вопросом о прорицании будущего в состоянии бодрствования. Эти интересные исследования мы принуждены отложить на будущее время. Когда-нибудь впоследствии мы доберемся до вечной загадки о свободной воле и о судьбе и констатируем, что будущее существует настолько же определенно, как прошлое и настоящее, обусловленное причинами, которые должны вызвать его, в силу того абсолютного принципа, что не бывает действий без причин, а здесь одной из причин является душа человеческая со всеми присущими ей способностями.
Но нельзя исполнить всего сразу, я и без того извиняюсь, что так долго злоупотреблял вниманием читателя. Всего важнее было произвести методическую классификацию явлений, начать с наиболее удостоверенных, изучить их последовательно и усвоить сначала то, что является доказанным.