У женщин начинается период неуверенности, они не знают, как расценивать подобное поведение мужа. Одни ищут свою вину («я сделалась менее привлекательна», «надоела ему», «он разлюбил меня» и т. п.), другие считают, что дело в сопернице, становятся ревнивыми и подозрительными. Такое положение может удерживаться годами, так как мужья избегают разговоров на эту тему, юлят или отделываются молчанием. Нередко проблема осложняется, если жена застает мужа за мастурбацией или наблюдает у него непроизвольную ночную эрекцию (что никоим образом не означает, будто эти явления, если говорить о мужчинах, избегающих сожительства с женой, имеют гомосексуальную подоплеку). В таких случаях ее недоумение лишь возрастает. Она задается вопросом, почему муж предпочитает близости с ней самоудовлетворение. Выявление правды выглядит всякий раз по-своему. В одних браках этого не происходит никогда; в других — помогают случай, женская интуиция, информация, поступившая со стороны, визит в консультацию; реже всего необычные мужья «выкладывают карты на стол» сами.
Случается, однако, что правда выясняется чуть ли не сразу после свадьбы. Мне приходилось разговаривать с женами, которые заставали супругов с партнерами в весьма недвусмысленной ситуации; других просвещали приятели мужа. И то и другое бывает для женщин шоком. Как и при любом сильном стрессе, они ведут себя по-разному: одни не хотят в это поверить, другие испытывают чувство беспомощности и отчаяния, третьи ищут помощи у специалистов. Нередки и немедленный переезд к родителям, ненависть, обращение в суд и т. п. У многих лишь теперь открываются глаза на «странное» поведение партнера в начальный период знакомства. Женщины, имеющие в таком браке детей, часто задаются вопросом: могут ли дети унаследовать гомосексуальные склонности отца?
Некоторые жены во имя блага детей или своего неугасшего чувства обращаются за помощью к специалистам, изъявляя готовность привести для лечения или совместной беседы мужа.
До настоящего момента речь шла об этапах этой необычной партнерской связи, сейчас я хочу поближе представить главных действующих лиц драмы. Хотя собственные наблюдения (из-за незначительного количества жен гомосексуалистов) не дают возможности сделать какие-либо обобщения, обращают на себя внимание имеющиеся совпадения: гомосексуалисты часто выбирают в жены женственных (в традиционном смысле этого слова) партнерш, т. е. настроенных на семейную жизнь, материнство, ведение домашнего хозяйства и одновременно обладающих средним или низким уровнем сексуальных запросов. Правда, встречаются среди их избранниц и женщины другого типа: властные, активные в половой жизни, но первые встречаются значительно чаще.
Изучение мужей-гомосексуалистов также позволяет обнаружить сходные моменты. В брак, являющийся ширмой для их гомосексуальных склонностей, они обычно вступают с целью подтвердить окружающим свою «нормальность». Наверняка если бы толерантность общества к психосексуальной непохожести, каковой является гомосексуализм, была большей, нам бы не пришлось иметь дело с вышеуказанным мотивом. Увы, гомосексуалисты (особенно в маленьких городах) по-прежнему продолжают жить с ощущением угрозы со стороны окружения. Другим поводом для вступления в брак служит желание иметь свой дом и семью при одновременном сохранении потребности реализации своих сексуальных запросов. Разумеется, в этом кроется противоречие, но ведь у большинства гомосексуалистов наблюдается противоречивое отношение к собственному Я. Иногда они расценивают брак как «лекарство», которое должно побороть их гомосексуализм. Встречаются и такие супружеские пары, в которых женщины прекрасно знают об «особенностях» своих партнеров, однако чувствуют в себе призвание к роли психотерапевта. Впрочем, это совсем иная проблема.
Напрашивается вопрос: как вообще могут произойти половые контакты гомосексуалиста с женщиной? Оказывается, и здесь возможны варианты. У части этих мужчин сожительству с партнершей сопутствует безразличие или физическое отвращение. Они принуждают себя к этому, используя воображение (представляют, например, что занимаются любовью с мужчиной) или предварительную мастурбацию (с тем же гомосексуальным фоном). Нередко половые контакты предваряются принятием значительной дозы алкоголя. Некоторые гомосексуалисты стремятся к сожительству с женщиной лишь в периоды, благоприятные для зачатия, с нетерпением ожидая беременности, чтобы использовать ее как предлог для прекращения супружеской жизни. Другие же, убедившись, что близость с женщиной выше их сил, прибегают в качестве альтернативы к усиленной мастурбации.
Безотносительно к перечисленным выше причинам вступления в брак и способам побуждения себя к половым контактам общим для всех гомосексуалистов является отношение к жене как к вещи или предмету, нужному для определенных целей. Она должна сыграть предназначенную ей роль: создать ширму для истинных потребностей мужа, уменьшить ощущение его неуверенности и угрозу осуждения обывательской молвой, а также обеспечить ежедневный уход и создать подобие нормального дома.
Истории таких семей чаще всего несут на себе печать трагизма, независимо от того, выяснилась правда или нет.
Вероятно, среди браков, заключаемых по каким-то скрытым мотивам, подобные супружества составляют весьма незначительную часть, тем не менее они являются реальностью. И хотя лишь немногие из гомосексуалистов прибегают к такого рода маскировке, это ни в коей мере не уменьшает драматизма положения женщин, лишившихся благодаря подобному замужеству и иллюзий, и подлинного партнерства.
Часть 4. Нетипичные сексуальные ориентации (девиации)
Из более чем 20 известных сексуальных девиаций в настоящей работе рассмотрены те, с которыми приходится сталкиваться чаще всего, — им посвящены отдельные подразделы. Подробно описаны также и более редкие девиации, что же касается тех, которые встречаются спорадически, я позволил себе ограничиться лишь упоминанием их названия.
Некоторые из рассматриваемых девиаций представлены на основании моего собственного терапевтического и судебного опыта, иллюстрацией к которому служат конкретные примеры, а иногда и цитируемые письма. По понятным причинам при описании девиаций все данные, касающиеся упоминаемого лица, местности, важных подробностей, способствующих идентификации этого лица, подверглись преднамеренному изменению.
Приводимые мною примеры девиаций не исчерпывают темы: со временем их число будет возрастать, поскольку по мере развития техники появляются новые сексуальные возбудители, приспособления и формы удовлетворения интимных потребностей. Врачи также встречаются с ранее неизвестными видами девиационного поведения и дают им соответствующие названия.
Приведенный ниже обзор разновидностей такого поведения наверняка вызовет у читателя неоднозначную реакцию — от снисходительной улыбки до неприятия, даже омерзения и отвращения. Однако необходимо помнить о том, что за каждой из этих девиаций стоит конкретный человек, развитие потребностей и поведения которого, отличающихся от принятых норм, могло быть связано с различными болезнями; механизмами, возникшими еще в детстве, в период созревания; наконец, с воздействием на него окружающих людей, жизненных ситуаций, увиденного им.
Проблемы сексуальных девиаций
В трактовке сексуальных девиаций зачастую ощущается привкус сенсационности и глубокого непонимания, которому наряду с прочим способствовали недостаточное знание предмета и сильное влияние позиции, занимаемой обществом, его моральных оценок, отождествляющих девиационность с сознательно реализуемым злом. Девиант рассматривается в качестве «чужака», нарушающего общепринятые нормы. Для блага общества его надлежит карать, изолировать и даже ликвидировать физически. Правда, столь жесткое отношение к девиантам во многих странах начинает уступать место определенной толерантности и попыткам понять их, но польское общество по-прежнему недостаточно либерально в этих вопросах.
Выдающийся знаток девиаций Кристи Браун подчеркивает, что с ними связано несколько типичных проблем, которым я и хочу уделить немного внимания. Первая — это определение. Представление о том, что такое ненормальное, девиационное сексуальное поведение, претерпевало изменение и тесно увязывалось с социальным и моральным климатом данной эпохи, ее культурой. Известный ученый Крафт-Эбинг в 1906 г. так высказался на тему прелюбодеяния: «Неверность жены с моральной точки зрения имеет по сравнению с неверностью мужа куда более серьезные последствия и всегда заслуживает более суровой кары со стороны закона». Он же определял сексуальную девиацию (именовавшуюся тогда перверзией) как «любое проявление полового инстинкта, которое не соответствует главной цели природы, т. е. размножению». Спустя 74 года Американское психиатрическое общество классифицировало сексуальные девиации как «серьезные нарушения, при которых для полового возбуждения необходимы необычные изображения или действия». Это наглядный пример того, насколько радикально в одном и том же столетии изменился взгляд на девиации, а также супружеские измены, подтверждением чего могут служить современные повседневная жизнь и юридическая практика. Раньше сексуальные девиации рассматривались в качестве болезни, явно отличающейся от понятия нормы. Ныне, когда наши познания о сути девиационности расширились, оказалось, что таких отчетливо выраженных границ не существует, а между девиационным и так называемым нормальным поведением существует определенная связь.
Другой проблемой, по К. Брауну, является эпидемиология сексуальных девиаций. Наши взгляды на этот предмет чаще всего определяются клиническим опытом, накопленным на основе наблюдений за популяцией, обращающейся к терапевтам или направляемой судебными инстанциями. Истина же заключается в том, что эта группа представляет собой лишь крохотную часть контингента, оставшегося вне поля зрения врачей, а кроме того, характеризуется некоторыми нетипичными чертами, — например, в ней отмечается связь между девиационностью и психическими нарушениями. Мы не знаем, что представляют собой обладающие девиационными особенностями люди, которые никогда не обращались за помощью к врачам и не нарушали законов. Проводились, правда, разнообразные научные наблюдения за девиантами, но они охватывали лишь тех, кто заявил о себе сам. В 1980 г. Уилсон и Госслин с помощью специальных вопросников и тестов обследовали различные группы девиантов, но оказалось, что из 1200 фетишистов на их вопросы согласились ответить лишь 125, а из 600 садистов — 132. Результаты изучения легализовавшейся части популяции не дают объективной картины, и следует полагать, что ключ к познанию девиационности находится в руках как раз той части, которая осталась неизвестной. Однако проведение полномасштабных исследований в настоящее время представляется очень трудной задачей, поскольку все еще отсутствует благоприятный социальный климат, способствующий выявлению собственных девиационных потребностей и поведения. Кроме того, многие считают себя совершенно нормальными и не видят необходимости раскрывать свое Я кому-либо за исключением возможного партнера.
Еще одну проблему таит в себе неоднозначность внешнего проявления девиации. Достаточно долго бытовало мнение, что у данного лица может наблюдаться только одна конкретная форма девиации и лишь единицам свойственна мультидевиационность. Однако вопрос оказался более сложным, чем это представлялось. У многих людей одновременно имеются различные формы девиаций, но мы даже примерно не знаем, каков диапазон этого явления. Исполняя обязанности судебного эксперта, я столкнулся с 3 лицами, у которых сразу отмечались более чем 5 различных девиаций. У 9 человек уживались 3-4 отклонения, а у 21 — 2. А ведь это были люди, вступившие в конфликт с законом и выявленные только благодаря этому. Ответить на вопрос, насколько широко распространено в обществе это явление, пока не в состоянии никто.
Очередную проблему представляет собой интенсивность девиационных потребностей и поведения. Об этом мы также знаем очень мало. У одного человека девиационное поведение является исключительно формой реализации сексуальных потребностей, у другого — в различной степени сосуществует с так называемой нормальной половой жизнью, у третьего — носит характер эпизодических сексуальных экспериментов. Известно также, что многие из считающихся нормальными людей очень часто воображают себя участниками носящих девиационный характер эпизодов, хотя и не реализуют их на практике. Это может быть как следствием отсутствия таких потребностей, так и результатом их преднамеренного подавления, обусловленного страхом наказания или неблагоприятным социальным климатом. Если гипотетически предположить, что в данном обществе стали одобряться все виды сексуальной активности, сколько людей начало бы демонстрировать девиационное поведение и для скольких оно оказалось бы желанной и основной формой половой жизни? Вопросы такого рода можно ставить без конца, но пока они остаются без ответа.