- И правда. Ведь гораздо приятнее начать завоевание мира с Англии. Скажите нам, Серпенс, вы задумывались о своей глобальной цели? Вы представляли, к чему могут привести ваши игры? Думали о
Драко повернул голову, и Пастор запустил пальцы в его волосы. Драко дернулся - его отец усмехнулся - и сын церемонно вздернул подбородок.
- Только вот ведь незадача. Вы обыграли самого себя. Вы допустили три большие ошибки, Серпенс. Я не скажу вам, какие, чтобы вам было над чем поломать голову. Хотя, одну из них вы можете созерцать в виде вашего покорного слуги… который считает, что вы оставите попытки каким-либо образом влиять на дела в Великобритании.
Пастор через стол нагнулся и потянулся рукой к французскому Министру. Мартель отшатнулся: изящная кисть Принца вытянулась, почернела и покрылась струпьями, его волосы взметнулись, словно живые, и развились в погустевшем воздухе.
- Вот он, ваш реальный выбор, - прошипел Пастор, - остаться живым и всю дальнейшую жизнь созерцать собственное ничтожество, или броситься в бой - только на этот раз со мной, а я не буду милосерден. Зато вы погибнете, как герой…
Мартель захрипел и уцепился за плечо Люциуса - тот брезгливо стряхнул руку и отодвинулся. Гарри почудилось, что француз сейчас задохнется, и он привстал, не зная, как тому помочь. Кингсли, автоматически прикрывая Дилекту, тоже резко поднялся - но Пастор, усмехнувшись, выпрямился и вернул себе прежнюю внешность. Гарри взглянул на Драко: тот сидел на месте только потому, что боялся пошевелиться; почувствовав на своем плече ладонь Принца - уже вполне человеческую - Драко вздрогнул.
- Да что там, - миролюбиво продолжил Пастор. - Вы проживете отведенное вам время, утешая себя, как любой честолюбец, которому не улыбнулась удача. Но ведь не каждому дано стать Наполеоном. Не отчаивайтесь, Серпенс, а то не доживете до того момента, когда осознаете презренность, свою и бытия… Лучше расскажите нам про маэстро Санти. Зачем вы приказали ему подарить Гарри вторую картину?
Распахнув глаза, Гарри переглянулся с Северусом. Этого он никак не ожидал. Но ведь Санти итальянец…
- Италия поддерживает политику Франции, - севшим голосом откликнулся Мартель. - А Санти уже давно признан лучшим живописцем нашего столетия. Поттер наверняка обратился бы к нему. Я заплатил мастеру за второй портрет. И за то, чтобы… чтобы он надоумил Поттера повесить его именно в кабинете.
- И снова переиграли себя, - прокомментировал Пастор, поворачиваясь к Гарри. - Верите или нет, но этот мсье полагал, что второй портрет вы закажете в любом случае. Так поступают примерно с восемнадцатого века - весьма удобно, знаете ли. А Северус Снейп слишком умен, чтобы висеть там, где не надо… Благословите горе от ума, Гарри.
А у Гарри перехватило дыхание. Что бы, интересно, сейчас было, если бы не этот маленький промах Мартеля? Северус не сидел бы здесь? И не было бы самого Пастора? Это значит, что Гарри обязан личным счастьем французскому Министру магии? Гарри нервозно усмехнулся - Северус понимающе сжал его пальцы.
- А скажите, Серпенс, верите вы в Дары Смерти? - коварно спросил Пастор.
- Нет.
- Зачем же тогда приказали вашему мастеру изготовить палочку для несчастного Хоффманна? Отличную иллюзию, между прочим, наложили. Правдоподобную. Спасибо Лавгуду. Но надо же хоть немного верить в то, что говоришь. Иначе получится совершенно гнусная ложь. А ложь - это пошло. Ко лжи можно придраться… Кстати, могу с пятидесяти процентной вероятностью утверждать, что в Германии от герра Хоффманна избавятся. Не так жестоко, как вы от мисс Лепринц, правда… Вам даже не жаль ее.
- Нет, - ответил Мартель. - Она работала на Темного Лорда. А на нас - отказалась. Жалкая попытка отбелиться, подлизаться к выигравшим…
Гарри сжал кулаки. Северус насторожился.
- И не понимаю, почему вы так огорчились из-за ее смерти. В конце концов, у вас теперь есть зельевар куда как более умелый, - Мартель с брезгливым опасением оглядел Северуса.
Гарри почти вскочил на ноги, но Северус тут же дернул его обратно.
- А знаете, господа, чем ее довели до самоубийства? - Пастор предупреждающе сжал плечо Драко. - Нет?
Внезапно вместо Принца в комнате очутилась Лепринц - нет, только ее призрак с пустыми глазницами, посеревшей кожей и в изорванной одежде. Гарри шокировано посмотрел на Гермиону - и, судя по ее выражению лица, она тоже вспомнила о призраке Дамблдора в этом самом особняке. Чуть ли не кожей Гарри почувствовал напряжение Северуса.