Я сам выбрал место, где родиться, сам создал новое тело и выбрал таланты. Я живу в СССР, где не пятнадцать, а шестнадцать республик, страной правят могущественные семьи, а во главе стоит таинственный генсек. Эта страна строит автомобильные заводы в Африке, отправляет экспедиции на Марс, делает собственные гаджеты, которые не уступают западным. У меня много дорог.
Но сперва я попытаюсь сделать то, о чем мечтал с детства — вывести свою страну в финал чемпионата мира по футболу.
v 1.1 — чистка, правка, цитаты, кавычки — Starkosta
Денис Ратманов
Нерушимый 3
Пролог
Стук колес поезда напоминал биение сердца: тук-тук, тук-тук, тук-тук. На подъезде к столице поезд замедлился и пополз вдоль бетонных заборов промзоны, исписанных граффити. На встроенной панели над окном транслировали достопримечательности Москвы — начиная с первых лет основания и до теперешнего времени, и документальный фильм, длившийся полтора часа, представлял собой краткий курс истории Москвы и области.
Вавилов не забыл, замолвил обо мне слово, и сегодня в пятнадцать ноль-ноль мне нужно быть на просмотре в московском «Динамо». Я слушал, что там говорят про столицу, вполуха, приникнув к стеклу. Провожал проплывающие мимо здания, пытался сопоставить их с той Москвой, где бывал в прошлой жизни. Как выглядит центр? Что сейчас на месте Москвы-сити? Я смотрел фото в Комсети, но так хотелось увидеть все своими глазами! Курский вокзал, вот, ни капельки не изменился. Наверняка тут нет бесконечных турникетов и пунктов досмотра, потому что те, кто в той реальности стали террористами, в этой не мыслят зла.
Пассажиры засобирались к выходу, загремели чемоданами по коридору, принялись одеваться, ведь это в вагоне +23, за окном -10. Я вышел в числе последних, помог спустить чемодан женщине в белом пуховом платке и, вдыхая морозный воздух, двинулся вслед за пассажирским потоком.
Ну здравствуй, Москва! Здравствуй, большой футбол! Здравствуй, Лиза!
Глава 1
А вас я попрошу остаться!
Марокко не спешил оглашать результат отбора, молчал, сверкая бликующими линзами очков. Футболисты расселись на скамье запасных, перешептывались, бросая на нас косые взгляды, а я стоял перед ними, как провинившийся школьник, и ждал вердикта. Что тренер хотел, я не понимал. Потому что он не хотел ничего конкретного и ко мне относился, как к винтику в его выпестованном и отлаженном механизме. И винтику явно лишнему.
Пока ехал в поезде, я прочитал все последние выпуски «Советского спорта», изучая материалы о московском «Динамо», и узнал, что тренера за глаза называют Марокко. Нет-нет, марокканца он не напоминал, напротив, внешность имел самую что ни на есть славянскую. Но первые буквы имени, отчества и фамилии причудливо складывались: Максим Романович Костенко.
Голова тренера тоже бликовала, как отполированный белый камень, голый на верхушке и поросший серебристым лишайником, из-за которого выглядывали слегка оттопыренные крупные уши.
— Александр, бесспорно, талант у вас есть… — заговорил тренер, и мне не понравилось, как он начал, и не понравилось, что перешел на «вы». — Играете вы хорошо. Грязно, но хорошо…
Грязно?! Я вскинул голову и едва не вступил в спор. Удержался.
— Для районного центра так вообще замечательно…
Ну конечно, куда уж нам, провинциалам, до вас! Провинциал — он по определению не может быть лучше столичного игрока.
Я сжал челюсти, ожидая услышать «но». Если «но» прозвучит, это будет жирная точка на моих начинаниях. Я даже готов был бы заподозрить руку Гришина, который нашептал, чтобы меня не брали, ведь сыграл безупречно. Хотя я просился на ворота, Марокко сперва поставил меня защитником, потом полузащитником и, наконец, нападающим. На ворота я так и не попал, хотя изначально претендовал только на позицию вратаря.
Глядя на меня, как на пустое место, Костенко покачал головой: