Затем вернулся к столику дежурного и принялся открывать ящики. То, что он искал, оказалось в третьем. Ящик был набит самым разнообразным хламом: резинки, зажимы для бумаг, высохшие шариковые ручки, листы бумаги с какими-то записями, пластмассовая линейка.
А также тонкая пепельница, на четверть полная пачка сигарет «Кэмел» и три коробка спичек.
Ричер расчистил место на полу под столом, посередине поставил вертикально папку с записями арестов и раскрыл ее на девяносто градусов, так что страницы разошлись веером. Он собрал все бумаги, какие ему удалось найти, — записочки, напоминания и старые газеты, — скомкал их и выстроил пирамиду вокруг папки. Внутри он спрятал два открытых коробка спичек, причем сами спички тоже разложил веером.
Взяв спичку из третьего коробка, Ричер раскурил сигарету и с удовольствием затянулся. Когда-то он курил именно «Кэмел». Ему нравился турецкий табак. Он сделал несколько затяжек, а потом засунул сигарету в коробок так, что образовалась буква «Т», и закрепил конструкцию скрепкой для бумаг. Поместив это сооружение в основание пирамиды, Ричер ушел.
Входную дверь он оставил приоткрытой на пару дюймов, чтобы обеспечить приток воздуха.
Ричер зашагал на юг, к дому крупного парня, помощника шерифа. Он знал этот дом еще после первой ночи, когда крупный парень вернулся домой и его вырвало во дворе. Пятиминутная прогулка заняла у Ричера десять минут — он старался, чтобы его никто не заметил. Это было еще одно покосившееся старое ранчо. Облупившаяся краска на стенах, кривая черепица на крыше, высохшие растения вокруг. Неблагоустроенный участок без двора. Лишь утоптанная земля, тропинка шириной в два фута, ведущая к дому, и две глубокие колеи, оставленные припаркованным у кухни автомобилем.
Старый пикап стоял на своем законном месте.
Дверь со стороны водителя была приоткрыта. Ричер сел за руль. Сиденье было потертым и продавленным. Окна потемнели от грязи, обивка пахла потом, смазкой и бензином. Ричер отыскал на связке ключ от зажигания. Пластиковая головка, знакомая форма. Он решил провести проверку, вставил ключ в зажигание и повернул на два щелчка. Руль разблокировался, и засветились циферблаты на приборной доске. Ричер выключил зажигание, перелез на заднее сиденье и улегся на пол.
Только через полчаса горожане поняли, что горит их полицейский участок. К этому моменту огонь успел разбушеваться по-настоящему. Лежавший в пикапе Ричер видел сначала дым и искры, потом оранжевое пламя — задолго до того, как жители города начали реагировать на пожар. Наконец кто-то на периметре уловил запах дыма, или ему просто надоело смотреть в темноту и он обернулся назад и посмотрел в сторону участка.
С минуту слышались тревожные крики.
А затем началась ужасная суматоха.
Дисциплина рухнула в один миг. Периметр сжался, словно продырявленный воздушный шар. Ричер лежал неподвижно, а люди пробегали мимо него, сначала по одному и нерешительно, а потом группами и быстро. Они все что-то кричали и смотрели только на оранжевое сияние впереди. Ричер повернул голову и увидел, что к участку со всех сторон стекается людская толпа. На поперечных улицах появились дюжины обитателей города, вскоре счет пошел на сотни. Все спешили в одну сторону, и их поглощал городской лабиринт. Ричер сел и проследил за тем, как спины последних горожан исчезают за углом и между домами.
«Только что мобилизованы, не слишком уверены в себе, не имеют опыта».
Ричер улыбнулся.
«Как мотыльки на огонь, — подумал он. — В буквальном смысле».
Он перелез через спинку сиденья и повернул ключ зажигания до конца. Двигатель сразу же заработал. Не включая габаритных огней, Ричер медленно выехал на улицу и направился на юго-запад, через пустошь. Справа он заметил огни фар. Четыре машины. Почти наверняка «тахо» с охранниками спешили в город с завода, а с ними машина «скорой помощи» и пожарные, которых он прежде мог не заметить. Он продолжал медленно ехать на запад по бездорожью, пикап подскакивал на неровностях почвы, руль норовил вырваться из рук. Ричер вглядывался вперед сквозь грязное ветровое стекло и вертел руль, объезжая крупные препятствия. Он ехал со средней скоростью двадцать миль в час. Быстрее, чем бегом, но все же прошло семь минут, прежде чем он увидел в темноте тусклое свечение белых стен завода.
Глава
45
Ричер продвигался вдоль южного периметра завода, пока не подъехал к выросшей перед ним каменной стене, которая окружала жилые здания. В темноте было трудно что-то разглядеть, однако перебраться через такую стену не составило бы труда. В ней было много выступов для рук и ног в тех местах, где осыпалась штукатурка. Ричер проехал немного дальше и остановился там, где по его расчетам находился огромный ангар. Он заглушил мотор, бесшумно выбрался из машины и менее чем через десять секунд перелез через стену.
Перед ним вытянулась взлетно-посадочная полоса шириной в шесть футов и длиной в девятьсот ярдов, достаточно ровная и ухоженная. В начале и конце полосы имелось по небольшому бетонному возвышению для прожекторов, чтобы освещать ее по всей длине. Огромное пространство напротив заросло кустарником, посреди которого виднелись расчищенные участки. Там были посажены какие-то растения с заостренными листьями, отливавшие серебром в тусклом звездном свете. Нечто местное, привычное к пустыне. Сухоустойчивые, или ксерофильные, растения, хорошо переносящие засуху. Греческая приставка «ксеро» означает «сухой». Отсюда и ксерокс, для копирования без влажных химикатов. Зенон Китийский был бы удивлен копированием, но одобрил бы ксерокопию. Он считал, что следует двигаться вместе с потоком. И безоговорочно принимал судьбу. Он верил в то, что нужно сидеть на солнышке и есть зеленые фиги, а не тратить время и силы на изменение природы и орошение сухих земель.