— Не переживай, это нужно сделать, — сев на корточки у моих ног ободряюще поглаживает вдоль спины.

— Идем дети, — окликнув, берет в руки стакан с графином идя вслед за супругой.

— А если она отдалиться, не приняв нас?

— Мы справимся, вместе! — сжав ладонь оставляет мимолетный поцелуй на костяшках, утягивая с места и помогая прошествовать в гостиную.

Переступив порог чуть медлю, совершенно не зная с чего начать и как объяснить, скорее больше ведома мужчиной подчиняюсь его легкому толчку в поясницу проходя и размещаясь напротив родителей.

Дима все так же сжимает кисть не желая отстраняться, поглаживает стараясь хоть как-то приободрить это помогает ровно до того момента как я поднимаю взор на родительницу, что неверящим и полным замешательства в нефритовых глазах, будто испепеляет пустоту.

— Пожалуй я начну, — от неожиданно раздавшегося голоса сбоку слегка вздрагивая сбрасываю оцепенение в теле.

И он действительно начал, все с самого начала. Медленно и выдержано расставляя все по полочкам. Затрагивая не только самую суть, а в прямом смысле начало. Зарождение чувств их переход в нечто большее, отношение ко мне и с каждым проронившим словом этот мужчина заставлял сердце трепетать и порхать несмотря на ситуацию.

Никогда не предполагала, что Дима может настолько красиво и одновременно ясно изъясняться о своих чувствах.

Далее рассказ перекочевал в самую печальную часть истории.

Мне так хотелось услышать хоть что-то со стороны женщины, которая всегда поддерживала и несмотря ни на что была на моей стороне, но она все молчала и молчала, а выкроить силы чтобы посмотреть в ее лицо просто не находилось.

— Что чувствовала ты? — и вот за мыслями не замечаю, как в помещении повисает тишина разрезаемая женским хриплым голосом.

— Что? — подняв голову наталкиваюсь на полных боли и тоски выражение глаз.

— Что ты чувствовала в те годы в Англии?

— Разрывающую на части тягостную агонию, пожалуй, эта формулировка как нельзя подойдет, — смотря в никуда наконец выговариваю свою боль, — Мне было тяжело, но я научилась сосуществовать с этим чувством, впервые кому-то говорю об этом.

— Боже… девочка моя, — поднявшись с места, в миг преодолевает расстояние сжимая в крепких и любящих объятиях. Видимо увидев что-то просто не смогла усидеть, — Я и не догадывалась, как могу зваться матерью после этого? Даже представить не могла, что там за напускным веселым тоном скрываются слезы.

— Мне правда было тяжело, — уже не сдерживаясь рыдаю в копну рыжих волос.

— Прости меня слышишь, — гладя и сжимая словно могу исчезнуть, проговаривает в затылок.

— Это ты меня прости.

Выпустив все скопившееся на волю, просто не могу остановить нескончаемый поток слез текущих рекой. Совершенно не предполагала, что этим закончиться разговор. На самом деле ожидая обид и косых полных презрения взглядов, но все что волновало эту женщину, только мои чувства, скопившиеся как снежный ком не имеющий возможности растаять.