— Ну да, ему когда то попал осколок в левый череп.
— Левое полушарие.
— Да, и после этого на него якобы снисходит. Даже продемонстрировал какой‑то кеталанский…
— Кетагаланский?
— Да. есть такой язык?
— Существовал 2 тысячи лет назад в Юго–Восточной Азии. Найти надо, — поставил бокал на поднос посерьезневший Морозовский. — Попытайтесь уговорить его встретиться со мной. Я хочу посмотреть на него. Такие спецы мне нужны, так что овчинка стоит выделки. Если удастся его найти и предложить сотрудничество…
— Я поднимаю этот бокал за тебя, Владислав Юрьевич! Прости, что так просто и без церемоний! — замминистра готов был заключить в обьятия Морозовского. — За тебя начинателя, за первую ласточку, так сказать!
Морозовский покосился на Кулакова.
— Дмитрия сюда, — приказал он шепотом.
— Увы, опять не получилось… — пробормотал Антон, входя в квартиру и бросаясь на диван. Он откинулся на спинку, взялся было за телефон, но передумал. Поднялся, открыл холодильник, сделал из горлышка хороший глоток коньяка и некоторое время сидел, уставившись невидящим взглядом за окно.
— Надя! — позвал он свою подругу. — Ну что, скотина, где твоя хозяйка Надя! — покосился он на пушистого серого кота, Надиного любимца. — Вот так сидишь три часа, думаешь что сказать. А ее и нет. Эх, Гомер, и ты не любишь меня. Ну и правильно делаешь.
Кот мяукнул и выскочил на балкон.
Антон взял вырванный тетрадный лист со стола с наспех написанным черным фломастером текстом.
«Прости. Я не могу больше с тобой тянуть. Я не могу больше с тобой обьясняться.»
— Hе может быть… Надя! — Антон задумался на минуту, крепко помял шею ладонью, снова взялся за записку.
«Я ушла… не знаю, надолго или навсегда, но мне надо побыть одной. Не переживай, пожалуйста и не ищи меня… виновата только я и все проблемы только мои…» Каждое слово било Антона в самое сердце.
— Этого не может быть. — вскочил на ноги Антон, но его ждало разочарование. Шкаф был отперт и пуст. Надиных вещей не было вовсе.
— Куда она пошла? Куда она пошла? Я могу ее найти! — Антон сел за письменный стол и держа записку в руках, ужасно сконцентрировался. — Я могу ее найти… Гомер, ты тоже осуждаешь меня? Почему она не взяла тебя? Она не ушла и не уйдет! — Радость высветилась на его лице. — Ты где, Гомер? Ты куда подевался, Гомер! Черт побери. Ты видишь, что я из‑за тебя сделал.
Антон вышел на балкон, случайно опрокинул стоявшее в углу пластмассовое ведро с пустыми бутылками, пара из них разбилась.
— Она вернется, а тебя нету. Тебя велели беречь. Ты куда пошел? — он осмотрелся по сторонам. — Вернись. Что же делать с тобой, а?