Пролог

— Что там у нас?

— Они ждут звонка с предложением встречи. Я все приготовил.

— Надо подстраховаться. — внимательно посмотрел на охранника Морозовский. — Какой — то он задерганный, нервный. Тебе не показалось?

— Да. — улыбнулся тот. — показалось, мне тоже не понравился этот господин Рихтер.

Трое людей сидело в просторном офисе неприметной фирмы на окраине Москвы. Охранников было двое, один постарше, другой помладше. Первый лицом походил на американского актера Дольфа Лундгрена, только еще более мощного. Второй из телохранителей ни на кого особенно похож не был. Просто крепкий амбал под два метра ростом; широкие плечи, перебитый боксерский нос и простая деревенская улыбка, которая явно контрастировала с послужным списком бывшего кадрового офицера девятого управления КГБ.

Третий человек, мужчина лет пятидесяти в отлично сшитом бежевом костюме, решительно набрал длинный номер.

Трубку взяли сразу же. Его ждали.

— Вас слушают! — напряженно сказал чей‑то баритон. Это был голос не какой — нибудь шестерки на побегушках, а настоящего шефа. Хозяйна. Босса, как выразился бы один из телохранителей Владислава Юрьевича, Роман.

— Я насчет встречи.

— Так, значит, это вы…

Босс, взявший трубку, судя по голосу, успокоился. Морозовский подумал, что они наверняка боялись, что он не позвонит. Сейчас они будут вычислять, откуда говорит похититель. Ну что ж, потрудитесь.

— Да, это я, — подтвердил Владислав Юрьевич. — Поговорим об обмене?

Он просто почувствовал, как там, на другом конце провода, его собеседник облегченно вздохнул. Видимо, он принял Морозовского за обычного вымогателя. Ну, не вполне обычного — удачливого. Который знал, где и что красть.

— Сколько вы хотите за артефакт? — тут же поинтересовались на том конце провода. — Полмиллиона евро?

Морозовский промолчал.

— Мало? Миллион?

Легкость, с которой этот Рихтер назвал такую сумму, означало одно из двух. Либо Морозовскому в руки действительно попало что‑то серьезное, либо платить они все равно не намерены, а надеются просто отобрать похищенное. Но, скорее всего, верны все‑таки сразу оба этих варианта. Человека, который имеет что — то подобное, невозможно оставлять в живых. А покойнику деньги без надобности.

Собеседник на том конце провода посчитал молчание за знак несогласия с последней цифрой.