— Ну, иди сюда. Ты оттуда не услышишь.
Запись закончилась, голос свекрови смолк, и Катя поняла, что причины оставаться в гостиной нет. Правда, помедлила, руку в бок уперла, мысленно поклялась себе, что будет продумывать каждое своё слово и действие, и тогда уже прошла в спальню. Пыталась казаться занятой и прогнать смущение, которое по-прежнему вырывалось наружу, стоило ей Андрея в постели увидеть. Сразу прошла к зеркалу, вынула из причёски шпильки, и волосы пальцами взъерошила. Чувствовала взгляд Андрея, направленный ей в спину, а когда всё же обернулась, встретилась с ним глазами.
— Ты идёшь? — Она молчала, и Жданов развел руками. — Мы же для этого вернулись домой. — Невинно моргнул. — Разве нет?
— Андрюш, ты пьян.
— Чуть-чуть.
— Да?
Он улыбнулся в ответ на её короткий вопрос. Потом вздохнул, заложил руку за голову, посмотрел на свои ноги в черных носках, пошевелил пальцами и деловито поинтересовался:
— Так что там с Симоняном?
— Встретишься с ним в среду за обедом, и спросишь.
— Какая прелесть. Обед с Симоняном… — А когда Катя направилась к двери, быстро спросил: — Ты куда?
— В ванную, умываться. Можно?
Жданов красноречиво поджал губы.
— Ну, иди.
— Спасибо.
— И почему меня не удивляет, что в тебе ехидства не убавляется? — И повысил голос, чтобы жена его слышать могла. — Как взялось неизвестно откуда, так и не исчезает!
Долго Андрей в кровати не улежал. Поёрзал, пряжку ремня расстегнул, потом всё же встал. В голове приятно шумело после наливки тестя, Жданов даже пьяным себя не чувствовал. В душе лёгкость, настроение приподнятое, а в крови возбуждение. Скинул с кровати покрывало, кинул на кресло, не желая с ним возиться и складывать, потом одеяло призывно откинул. Почесал грудь, раздумывая, потом направился в ванную. Дверь дёрнул осторожно, подозревая, что Катя запереться могла. Но дверь поддалась, видимо, жена не ждала, что кто-то кроме подъёмного крана его в ближайший час с кровати поднимет. И ошиблась. Подняло кое-что более существенное — возбуждение, и Андрей не собирался упустить то, что уже считал своим.
Катя кинула на него красноречивый взгляд, когда он вошёл. Стояла у зеркала, расчёсывала волосы, и лишь в первую секунду едва заметно дернулась, хотела за халатом потянуться, чтобы прикрыться, но усилием воли заставила себя остаться на месте. Андрей всё это заметил, как и румянец вспыхнувший на её щеках, но намеренно отвел глаза. Зачем ему смущать свою жену? За месяц совместной «семейной» жизни он усвоил, что смущать Катю ему хоть и нравится, но это не всегда выгодно для него же. Катя, смущаясь, замыкается в себе, закрывается, и его, соответственно, отталкивает. Это в его планы не входило. Поэтому он не стал сразу на неё набрасываться, хотя взглядом по её телу, прикрытому лишь небольшим количеством кружева, прошёлся. Подошёл к раковине и открыл воду, плеснул в лицо холодной водой. Затем попросил:
— Дай полотенце.
Полотенце ему Катя подала, повесила на плечо, а сама вновь покосилась на махровый халат на крючке. Совсем рядом, стоило только руку протянуть. Но если бы она сейчас схватилась за халат, это выглядело бы больше, чем глупо, это показалось бы Жданову верхом наивности. А она его жена, напоминала себе Катя, и мало того, они уже четыре дня живут… в полноценном браке. Вот только ситуация двусмысленная, и именно из-за этого Катя переживала. Она, но не Жданов.
Он полотенце ей на шею накинул и к себе притянул.