— Не более того, что вы сделали с моей дочерью, — произнесла она.

Алексий покачал головой.

— Не уверен, поскольку недостаточно знаю об этом, — ответил он, — но предполагаю, что сделанное мной по крайней мере сыграло определенную роль в падении Города. Безусловно, это причинило ужасное количество бед, а также сделало меня очень больным. Не думаю, что хотел бы иметь дело с чем-нибудь подобным, даже если не научусь тому, что вам известно о волшебстве. В конце концов, — добавил он, слегка пожав плечами, что, безусловно, одобрила бы жена дяди, — это не совсем то, что мне нужно.

— Очень хорошо, — сказала Ньесса. — Теперь позвольте мне рассказать вам кое-что о моей семье. Как вам известно, когда мы были моложе и еще жили в Месоге, мой брат Горгас подстроил, чтобы меня изнасиловали два богатых молодца из Города, а потом убил моего отца и моего мужа, а также, заметая следы, пытался убить меня и нашего брата Бардаса. Когда он бежал, мои братья в один голос обвинили меня в том, что случилось… и действительно, я строила глазки этим двум мальчишкам из Города в надежде, что они заберут меня с собой в Перимадею. Горгас убил и их, а значит, убил отца моей дочери. Несмотря на это, — продолжала она, тряхнув головой, — мы с Горгасом добрые друзья; по крайней мере это все, что у каждого из нас осталось от семьи, поскольку Бардас, Клефас и Зонарас отказываются иметь с нами что-либо общее.

Теперь Горгас уверовал в семью; а я могу обойтись и без нее. Мне пришлось заточить свою дочь, потому что у нее не все в порядке с головой, она постоянно угрожает и говорит ужаснейшие вещи. Горгас из-за этого считает меня чудовищем, но поскольку большинство угроз направлены против Бардаса — а он души не чает в Бардасе, всегда так было, — он согласен, что я поступила правильно. Однако, видите ли, мы с Горгасом деловые люди; мы знаем, когда надо прекратить невыгодное дело, когда надо забыть о прошлом. Мы понимали, что вместе сумеем устроить свое будущее, что мы и сделали. — Ньесса на мгновение умолкла, давая возможность Алексию переварить сказанное. — Думаю, вы могли бы сказать, что мы, прежде всего прочего, целеустремленные и практичные. Мы практичны в отношении жизни и смерти, любви и ненависти, правильного и неправильного; и мы практичны в отношении этой штуки, которую вы называете множеством длинных трудных слов, а мы называем волшебством. Такие уж мы люди. И если вам кажется, будто у вас есть выбор, помогать нам или нет, — добавила она с легкой улыбкой, — то я скажу, что для старика вы чрезвычайно наивны.

Алексий кивнул.

— Вы хотите, чтобы я кого-то убил, — проговорил он. — Многих людей, потому что для одного человека не понадобилось бы волшебство.

— О нет, — ответила Ньесса. — Опять-таки вы не слушали. Так вот, теперь слушайте и напрягите свой мозг. Мы не хотим никого убивать; совсем наоборот. Вспомните, ведь это вы хотели убить Бардаса, а мы вас остановили. А теперь, — произнесла она приятным голосом, — мы хотим, чтобы вы заставили Бардаса снова полюбить нас. Не столько для меня, сколько ради Горгаса, поверьте, но мне тоже было бы приятно. Пришло время нам, тем, кто жив, снова стать семьей. А кроме того, — добавила Ньесса, — мы могли бы использовать его в бизнесе. Вы его друг; неужели вам не хочется, чтобы он воссоединился со своими близкими?

Алексий погладил ладонью бороду.

— Понятно, — сказал он. — Вы хотите преподнести своему брату своего другого брата в качестве подарка на день рождения?

Ньесса улыбнулась.

— Почему бы нет? — согласилась она. — Во всяком случае, это то, чего ему хочется.