Ольховский спал, полусидя в подушках. Он был в черных шелковых брюках от пижамы и с голым торсом. Дана лежала поперек кровати вниз лицом, обхватив его ноги. Растрепавшиеся волосы почти касались пола. Она была одета так же, как и вечером, и только на левой ноге не было туфли.

Костя сел в кресло напротив и нервно закурил.

Парочка находилась в глубочайшем сне, и не было даже слабой надежды на их скорое пробуждение.

Сделав последнюю затяжку, потушил сигарету, присел на корточки у кровати и прикоснулся к кончику ее носа. Она поморщилась, но не проснулась. Тогда он провел пальцем по припухлым от сна губам и почувствовал, как сильно забилось сердце. Волнение мгновенно охватило его, и уже было трудно себя контролировать. Терпкий запах ее волос пьянил, и Костя невольно прижался к ним губами, зарылся лицом, но потом встал и отошел к окну. Очередная сигарета явилась спасением, но стоило лишь снова взглянуть на Дану, как новая волна неудержимого желания накрыла его с головой. Хотелось прижаться к ней всем телом, ощутить ее тепло, вкус губ… Он уже хотел ее всю целиком и до последней капельки.

Смяв сигарету между пальцев, отвернулся к окну и долго смотрел вниз на цветы, за которыми заботливо ухаживал садовник.

Первым открыл глаза Стас и попытался освободить затекшие ноги. Это разбудило Дану. Она с трудом поднялась и села на кровати, держась рукой за голову. Все тело ломило от неудобного положения во время сна. Поморщилась, ощутив горечь во рту и, поискав глазами, что можно попить, облизала пересохшие губы. Взгляд ее натолкнулся на Костю. Тот по-прежнему стоял у окна.

– Доброе утро, мальчики, – выдавила из себя подобие улыбки и «захромала» вокруг кровати.

– Ты случайно не это ищешь? – спросил, подняв вторую туфлю за высокий каблук.

– О, надо же, мой питон, а я думала, что он потерялся. Где ты его нашел?

– На лестнице, дорогая Золушка, – он не скрывал иронию.

– На лестнице? Господи, как далеко, – она подошла к Косте, забрала туфлю и надела на ногу. Потопала на месте и засмеялась. – Смотри-ка, как раз впору. Что бы я без тебя делала, мой прекрасный принц? Теперь по всем законам жанра ты должен на мне жениться.

– Это, по каким таким законам, хотелось бы знать? – Костя скривил губы в усмешке.

– А, как было в сказке? – она пыталась собрать непослушные волосы заколкой. – Туфелька пришлась впору. Претендентов на нее больше нет. Значит, наконец, свершилось то, что было предначертано заранее. А Виолетта теперь, увы, – в жутком пролете. Кто не успел, тот опоздал.

– Ох, ничего себе заявочки, – чувства, тщательно сдерживаемые уже несколько часов, прорвались наружу. – Я застаю тебя в постели с моим лучшим другом, а ты еще ведешь себя, как ни в чем не бывало, даже шутишь. Редкий пример полной аморальности. Кстати, Виолетта себе такого бы не позволила, – мстительно добавил он.

– У-у-у… Как прочно в тебе засело милицейское прошлое. Мораль и закон. Закон и мораль. Однако какое счастье, что я – не Виолетта. Должна же я хоть чем-то от нее отличаться, а то ты так с нами со скуки завоешь, – разозлилась Дана и направилась к двери.

– Постой, – окликнул ее Костя, стараясь взять себя в руки. – Ты ничего не хочешь мне объяснить?

– А зачем? – усмехнулась она. – Тебя сейчас интересует только вопрос морали, а все остальное… – она махнула рукой.

– Ага, значит, «остальное»… Хорошая позиция. А не кажется ли вам, друзья, что вы несколько переигрываете свои родственные чувства? Я понимаю, что в детстве вас часто укладывали в одну постель, но, дорогие мои, обстоятельства давно изменились. Кому, как не мне знать об этом? – в голосе его слышалась горечь.

– Костя, не заставляй нас оправдываться, тем более что мы со Стасом ни в чем не виноваты, – спокойно возразила она. – Господи, как тебе, вообще, такое могло придти в голову?

– Да-а… дружище, ты что-то не то говоришь, – смутился Стас, приглаживая волосы.