— Да это же прекрасно, все в цвет, — как говорят в определенных кругах. — Петр, доставай шампанское.

Выпили за удачу.

В Ниццу выбрались через неделю, договорившись, что с группой встретятся в Мадриде. Курортный сезон был в самом разгаре — за неимением номеров в отелях пришлось снять коттедж на берегу моря.

После перелета поужинали и разошлись по комнатам отдыхать. Утром, позавтракав в ближайшем кафе и взяв такси, отправились к здешним Пожарским.

Нина Юрьевна заметно нервничала — мужчины успокаивали.

— Не переживайте, все будет хорошо. Лучше видами города полюбуйтесь.

Посмотреть, действительно, было на что — белые здания, чистые мостовые, рестораны, варьете, магазины на каждом шагу и толпы туристов со всего света — в основном из старушки Европы.

Такси довольно быстро доставило на место. Район оказался сплошь застроен частными коттеджами с маленькими садиками — земля в Ницце стоила безумно дорого. Глухих заборов, как в России, нет, — так огорожены жиденькой рабицей, заросшей плющом или декоративными кустами, но ворота присутствуют, у каждого коттеджа разные по дизайну, от фантазии хозяина.

Нашим туристам не пришлось терзать кнопку уличного звонка, по садику шастал пожилой сухощавый господин, опрыскивающий цветы. Они покричали, привлекая внимание, старик оставил свое занятие и открыл ворота. Он вопросительно на них уставился.

Нина Юрьевна затараторила:

— Простите, месье, мы ищем Георгия Михайловича Пожарского. Он здесь проживает? — Саша, переведи.

— Не стоит, мадемуазель, — на чисто русском языке без малейшего акцента ответил старик. − К сожалению, отец умер в 1941 году.

— Так вы Михаил Георгиевич? — всплеснула руками Нина Юрьевна.

— Совершенно верно — Михаил Георгиевич Пожарский. Простите, с кем имею честь?

— Нина Юрьевна Пожарская, мой племянник Александр и наши друзья Иван Степанович и Петр Степанович. Дело в том, что наш дед, Александр Михайлович, доводился вашему отцу родным братом.

Михаил Георгиевич, хлопавший до этого глазами, спохватился:

— Да что же я вас на пороге держу, прошу в дом, дорогие гости. Вы из России? Ах ты, Боже мой, что я спрашиваю, — бормотал хозяин, семеня по дорожке.

Тем не менее, усадив их на веранде, вежливо, но твердо, попросил документы.

Михаил Георгиевич представлял собой яркий пример русской интеллигенции ранешнего времени. Недаром сказано, интеллигент — это состояние души. И внешне он напоминал чеховского уездного врача — седоватые усы, бородка клинышком, тонкие музыкальные пальцы.

Михаил Георгиевич всю жизнь проработал в Парижском университете, заведовал кафедрой славистики, вел курсы русского языка и литературы, профессор.