Блин, придумал!

Я ж вспомнил, что наши в сороковом году Латвию заняли! А вдруг я оттуда? Ну, русские ж там жили, пока ее снова не заняли? Жили, вон тот дед, на которого в телике ругались, жил же там. Во, это решение! Отчего я тут? От немцев из Риги драпаю! А почему сюда попал! А вот сел я с директором на грузовик, погрузили мы туда деньги и разные документы и поехали подальше от немцев. Кирпичи-то не увезешь… Почему я поехал? А потому что русский! Мне с немцами общаться не хочется, это местные латыши такие, как отец сказал. Они вчера цветы кидали, а сегодня могут навозом кинуть, а могут и гранату. Класс!

И про свой склад и прежнюю работу я могу все без запинок рассказать. Ибо капитализм сейчас дикий и тогда дикий был. Так что я расскажу, как хозяин девок на работу брал через постель, как нас он сначала устроил без трудовой, чтоб налоги не платить, а зарплату из кармана доставал. А мог и не из того кармана достать. В котором меньше лежит, чем договаривались.

Если я чего такого сболтну незнакомого, как супермаркет (мать говорила, что при Союзе такого слова не было), то скажу, что это такое рижское понятие. А что, мне нравится. Спросят, как винтовку заряжать? А откуда мне знать, нам, русским, латышская власть не доверяла, вдруг мы на сторону советских перейдем!

Зашибись, классно придумал! А чего я такой неодетый? Немцы бомбили! И меня с грузовика взрывом сшибло. Во, до сих пор морда опухшая и голова болит. А одежа? Ну, что осталось, то и надел. Остальное вообще ни на что не годится. А отчего надпись? А я знаю? Может, это шведское, а может, английское? Что дешевле было, то и купил. Когда денег мало, хоть турецкое, хоть китайское купишь и рад тому будешь.

Ну ладно, полежал и полежал, надо тело подымать и дальше идти. Только идти где-то сбоку от дороги или по ее обочине, чтоб в случае чего с нее быстро спрыгнуть. А куда я иду? То есть вот я сейчас иду вперед, а может, мне нужно идти туда, откуда я иду? Вдруг я сейчас на Псков иду, а мне нужно на Питер, и для того назад идти надо? Хрен его поймешь.

Стоп, а куда та наша бронемашина носом развернута была? В поле. Ведь ее с дороги сбросило, а тут фиг поймешь, куда она ехала перед тем. Немецкие самолеты куда летели? Ну, туда, куда я сейчас тащусь. Но опять, как просечь – это они бомбить полетели – или к себе домой?

Ни хрена не поймешь. Совершенно и однозначно.

В общем, иду я куда шел, ведь встретиться мне что-то должно: или деревня, или указатель поворота, или люди. Кто-то скажет, где я и куда я. Без этого никак. Навигатора у меня нету, чтоб сказать, что я уже проехал мимо нужного поворота…

Но прошел я недалеко. В животе забурлило, и вчерашний шашлык стал проситься наружу. Хлебушек-то хорошо сработал, в верном направлении. Блин, а сколько я это вчера сожрал? Откуда это во мне столько поместилось и все не кончается и не кончается? Как говорила Надька, глядя на обделавшегося котенка: «Сколько же дерьма помещается в этом маленьком тельце? Ни за что бы не подумала, что столько может!»

Так и со мной. В будущем году здесь все расти как на дрожжах будет. А я – аж ослаб от большой разгрузки. Отошел и посидел уже не орлом, а по-обычному.

Отдохнул и пошел. Вышел на обочину и двинул дальше. Тут дорога липами обсаженная, поэтому иду, маневрируя со стороны на сторону, чтоб в теньке оказаться. А сколько мне идти? Это фиг его знает. Но думаю, что вряд ли такое может быть, чтоб километров двадцать пройти и ничего не было. Ни деревни, ни села, ни прохожего, ни проезжего. А сколько я уже прошел? Не знаю, ногам-то больно, значит, уже не одну автобусную остановку прошел. Ну, эти двадцать километров таки кончатся. Или сегодня вечером, или завтра утром. Ведь не буду ж я по кольцевой развязке ходить и ждать, когда это кольцо кончится? Что-то да и будет. А пока этого нет, надо дальше подумать. Вот пойду и головой тем временем работать буду. Откуда я здесь взялся и как – это я уже придумал, только с энкавэдэшниками, как с ментами, разговаривать надо – без подробностей. Двумя словами. Чтоб не проболтаться про ненужное.

Про год рождения не говорить, чтоб не ляпнуть, а говорить, что двадцать два года и три (или четыре) месяца. Дальше как быть? Вот, я про себя рассказал, они сделали вид, что поверили, а куда потом? В Питер идти? В блокаду? Как-то не очень хочется. И есть другая засада – в деревне Зуево мои выдумки могут за правду сойти, ибо кто там найдет человека из Риги, который поймет, что я вру? А вот в самом Ленинграде – запросто. А дальше – чего ты врешь, скотина? Ты шпион или кто? Или кто, конечно; только ведь не поверят, что я упился и проснулся уже тут.

Значит, надо как-то на войне остаться. Засада тут только с моим астигматизмом. Ну тут, наверное, скажу, что у меня чего-то с глазами, потому меня и пока не призвали, должны были направить на обследование, но тут война началась, и все ушли. А белого билета не дали. И вообще-то я не зоркий сокол, но вижу терпимо. Танк, наверное, замечу. Да и если проситься не в снайперы, а в саперы, то там, наверное, по фигу мое зрение. А в строительном деле я немного волоку: и на складе работал, и с батей шабашками занимался: гараж построить, сарай отремонтировать на даче, забор поставить. Я не такой дока в этом деле, как покойный батя, но не полный нуль.

Вот по военному делу – нуль однозначный, так что продолжаю рассказывать, что меня латыши в армию не брали, ибо кровь у меня не такая, и не блондин, да и там, наверное, не то оружие, что у Советской армии было. Или тогда она Красной армией называлась? Не помню, ну ладно. Или в обоз. Да и склады в армии какие-то быть должны, не все же солдаты на себе таскают. Говорили служившие ребята, что они бывали на складах и в части, и в округе, а там вообще чего только нет. Ну я и представляю, что если даже солдат только «Дошираком» кормить, и то, чтоб им запас на пару дней сложить на дивизию, нехилое здание нужно.

Вот так и надо, в саперы проситься. Ты как бы и при деле, и не в тыл рвешься. А, я даже знаю мужика, какой в саперах служил! Это ж батянин кореш, дядя Петя, что в третьем подъезде жил!

Они с батяней, когда сидели за пузырем, про многое рассказывали друг другу. Батя-то в ракетчиках служил, про это сейчас нечего рассказывать. А вот что там дядь Петя рассказывал?

Они котлованы рыли на учениях, у них какая-то машина для этого была. Дороги исправляли бульдозером и еще чем-то. Мины ставили-снимали, но это не сам дядя Петя, а их другой взвод. Еще и ремонты в казарме делали, мостики ремонтировали и переправы строили. Когда для себя, а когда колхозу. А им от щедрот колхозных – мяса в котел, да и девки колхозные вокруг были…

А, они еще мишени для стрельб делали, чтоб потом их на стрельбах раздолбали снарядами.

Дядь Петя говорил, что он после службы по стройкам Сибири помотался и все умел, потому что на службе и то узнал, и это. Хошь на пилораме, хошь на бульдозере, хошь топором что сделать.