Воронцов пересказал то, что ему сообщил охранный артефакт.

— Вот значит, как все вышло, — задумчиво произнес боярин Рысев. — Бывало такое редко, но бывало. Твой покойный батюшка, видимо, обнаружил разрыв в четвертом плане, и, не предупредив никого из круга, попытался закрыть его самостоятельно. Дальше можно только предполагать, но, скорее всего, он не справился и стал одержимым. И в круг вернулся уже не он, а тьма, которая, завладев его телом и рассеяв астральную сущность, начала убивать всех, кто мог ее остановить. Да и просто тех, кто подвернулся на пути. Ладно, Константин, иди, думаю, дел у тебя много, жаль, что так вышло, мы потеряли сильный могущественный род.

Воронцов кивнул, и голограмма боярина пропала, что ж, теперь осталось дождаться обряда инициации.

— Вран, а ответь-ка мне на один вопрос.

— Все, что в моих силах, Ваше сиятельство, — тут же отозвался Дух. — Что бы вы хотели узнать?

— Торбин, кто даровал ему титул? И могу ли я лишить мятежника титула, отозвав баронство?

— Дарован вашим прадедом, и вы вольны его отозвать в любой момент, для этого не надо быть Хранителем империи или частью боярского круга, поскольку вы последний в роду, и другие претенденты на место боярина Воронцова отсутствуют, то вы становитесь полноправным вершителем судеб в своих землях. Вот если бы титул барону был дарован князем, тогда да, вам потребовался бы членство в круге. С мятежными графами так не выйдет.

— Ну, вот и хорошо, — подвел итог Константин и, развернувшись, направился к выходу, но потом вспомнил про мать двойника и поднял тело женщины на руки, нельзя было отказывать ей в последнем костре. Ведь он сейчас единственный, кто может пройти защиту.

— Ваша матушка? — спросил Радим, когда Воронцов появился с ней в коридоре, где его ожидали граф и Дрозд.

Константин только кивнул и состроил грустную рожу, сам он при этом ничего не чувствовал, не было у него никакой связи ни с погибшим отцом ни с женщиной на его руках.

— Помочь? — предложил Дрозд.

— Сам, — ответил бывший детектив и начал медленно подниматься по крутой лестнице.

Когда он вышел в приемную залу, то большинства трупов уже не было, выжившие слуги тащили на носилках очередного погибшего к выходу. Константин последовал за ними и обнаружил поленницу прямо перед центральным крыльцом усадьбы.

— Это я распорядился, Ваше сиятельство, — произнес Тихомир, — надо придать погибших огню. Для боярина и боярыни я распорядился соорудить отдельную поленницу.

Константин нашел ее взглядом и, кивнув бледному, слегка пошатывающемуся сотнику, понес свою ношу к ней. Опустив тело матери двойника рядом с мужем, он отошел и несколько секунд смотрел на них, они лежали рядом, и их руки слегка соприкасались пальцами. Воронцов улыбнулся, хотел запеть погребальную песнь, но потом передумал, пусть люди простятся с главой рода и его женой.

А на большую поленницу сгружали тела гвардейцев и слуг. Там даже были какие-то дети, многие ведь имели семьи и жили на территории усадьбы, одно из самых безопасных мест не смогло их защитить, враг снова оказался слишком силен.

— Ваше сиятельство, — отвлек его от раздумий мысленный голос охранного артефакта, — дружинники покинули Воронград, десять грузовиков, три из которых тащат артиллерийские орудия, шесть бронеавтомобилей и один автомобиль, принадлежащий барону Володу Торбину.

— Сколько их?

— Двести дружинников и сотня наемников, — последовал незамедлительный ответ. — Из них почти три десятка ведунов.

— Тихомир, переодеть двух гвардейцев в парадную форму, пойдут со мной на переговоры.