}—}—} Узнать обо всём, что происходило в королевстве.

}—}—} Восстановить королевство, вернуться на трон.

}—}—} Отомстить виновным в произошедшем. 

}—}—} Встретиться с богом чтобы…

На тот момент Олдор не знал: будет он мстить богу Ньяргвину за семью или нет. Конечно, его душа и сердце жаждали праведной мести, всё-таки семья невиновна, он крепко любил их. Но разум против, он понимал, что месть богу это самая глупая затея из всех, особенно когда ты жалкий опустошённый, который даже из загона не выбрался. Олдор жаждал мести, но боялся, что она может свести его с ума или привести в тупик. Поэтому твёрдо решил, никак мыслей о месте, пока королевство не будет восстановлено; пока каждый гражданин не сможет сказать, что он доволен своей жизнью.

Чтобы хоть как-то оправдаться перед семьёй, члены которой его уже никогда не услышат, он подумал: «Я виновен в смерти тысяч, пусть ваша гибель будет для меня напоминанием. Напоминанием того, кем я стать не сумел…»

Все его мышцы напряглись, перед глазами вновь начали появляться расплывчатые силуэты. Олдор снова вырубился и погрузился в мир сновидений. Ему снились весы, перед которыми стоял трон, а он, ещё будучи королём, гордо восседал на нём. По правой чаше весов бегали крошечные люди размером с самых маленьких муравьёв. Это все живые граждане королевства. А на над левой витало прозрение, все его показатели быстро росли. И чем выше они становились, тем сильнее весы склонялись в левую сторону. 

Внезапно маленькие человечки на правой чаше начали гибнуть. И, чем стремительнее опускалась левая чаша, тем быстрее умирали маленькие люди, больше похожие на букашек. Это сильно взбесило Олдора… Он вскочил с трона и попытался поддержать левую чашу, но чем больше он прикладывал усилий, чтобы её поднять, тем быстрее она опускалась. Человечки продолжали замертво валиться с молниеносной скорость.

Вдруг Олдор погрузился в полную темноту. Ему показалось, что он перестал думать. Вернее, ему даже это показаться не могло, ведь грибы действительно подействовали в полной мере.

* * *

Павший король очнулся только к следующему утру.

За тот день пока он лежал связанный на траве, не произошло ничего важно. Даффи и Хмошэ успели несколько раз поссориться и поспорить. Пару раз она грозилась: «Оторвать его тупую башку и бросить в горячий источник». А он говорил: «Боги тебя накажут…»

Но затем они переставали разговаривать и каждый занимался своими дела. Хмошэ пытался беседовать с маленьким безумным скелетом, а Даффи готовила еду и наводила порядок. Пока Хмошэ отвлёкся, она вспомнила про сундучок с замком. Без труда вскрыла его и узнала, что в нём хранилось. Немного разобравшись, она поняла, что Олдору нельзя это показывать. Она снова захлопнула сундучок на замок и спрятала подальше. Хмошэ, разумеется, ничего не видел.

Вдруг Олдор начал шевелиться. Очнулся он уже не на траве, а на мягких шкурах:

— Развяжите меня, — едва ли слышно произнёс он.

Даффи медленно подошла к нему, а Хмошэ подскочил, как резвый заяц.

— Олдор вы в порядке? Как самочувствие? — спрашивал он с нетерпением.

— Что-то вспомнил? — мило спросила Даффи.

— Нет сил говорить, — ответил он и смотрел на них печальными глазами. Кажется, в них была запечатлена вся скорбь мира.

Даффи достала нож, резко полоснула по верёвкам: