– Энто чего же, чтобы ноги раздвинуть тепереча высокая честь потребна?

– Да не в этом дело…

– А в чем? – потрясенно воскликнула ведьма, роняя кусочек пирожка на пол. – В былые времена эльфийки сговорчивее были.

Гоблинша не на шутку замыслилась и, подозрительно поглядев на распивающего чаи Эрина, спросила:

– А жениццо предлагал? Аль только в полюбовницы звал? Ежели тока на сеновале поваляться, то девка в своем праве отказать.

– До предложения не дошло. Она меня не любит.

– Уверен?

«Если судить здраво, окидывая трезвым взглядом события последних четырех месяцев, то и не любила никогда, и не полюбит впредь, – подумал ап-Телемнар. – Не исключено, что честно пыталась, да только не вышло. Сердцу ведь не прикажешь».

– Более чем, – вынужден был признать он.

Вдруг гоблинша по-звериному принюхалась и даже показательно облизнулась.

– О! Чую дух человечий! Идет моя Катюха.

И точно, нюх у Эфы Горыниевны оказался отменный, словно у ищейки. Минут через пять в избушку вошла молодая девушка-иномирянка. Та самая, которую Эрин видел в Колдубинске накануне. Слава Эру, не рыжая и ничем не напоминающая сьючек. Как верно указала Эфа Горыниевна, бюст у барышни имелся весьма запоминающийся, ничуть не хуже, чем у Софоры из столовой. Но и кроме высокой девичьей груди доброжелательному глазу было на чем задержаться: глаза веселые васильковые, здоровые румянец на обсыпанных веснушками щечках, русые кудряшки и самая искренняя улыбка, какую только видел Эрин у иномирянок.

– Здрасьте! – просияла она.

– Здравствуйте, сударыня.

Девушка протянула руку для пожатия, предварительно вытерев перепачканную землей ладошку о штанину грязных старых джинсов.

– Катя.

– Эрин.

– А я вас вчера видела, – смущенно буркнула юная ведьма.

– Я вас тоже.

– Мешок положь в угол, – скомандовала гоблинша. – Руки помой, проверь, как там борщец, настоялся ли, и накрывай на стол. Ужинать будем!