– Джесси, – прохрипел он.

Он плакал? Боже, он действительно плакал. Я огляделась. В меня проникло иррациональное желание причинить ему боль. Инстинкт выживания обжигал каждый нерв в моем теле.

– Мне так жаль, – извинился он. Его голос теперь звучал четко, властно и решительно. – Но тебе не следовало приходить сюда сегодня вечером.

Наконец мне удалось подняться с кушетки. Некоторое время я наблюдала, как он пил, боясь пошевелиться.

– Знаешь, ты действительно красивая. – Он сделал шаг в мою сторону. Я отступила назад. Мой страх похож на кровососущих муравьев, которые неслись вверх по моим ногам, все выше и выше. Их укусы чесались и обжигали кожу, пока не покрыли все тело.

– Я лучше пойду, – произнесла я, подходя к двери. Мои подозрения и тревога воплотились в реальность в тот момент, когда я почувствовала, как его рука обвивает мое запястье. Моя ладонь уже лежала на круглой ручке двери, которая, как я знала, была заперта, но он все равно не отпускал. Даррен опустил глаза в тот же момент, когда я подняла свои, и наши взгляды встретились.

Он молча протянул мне бутылку водки с изображением снежинки на этикетке.

– Выпей.

Я не двигалась. Тогда он повернул мое запястье, раскрыл ладонь и вложил в нее бутылку.

– Пей, пока не почувствуешь, как напиток обжигает твое горло.

Лучше всего было бы зажать ноздри одной рукой, а второй держать бутылку. Мне было тяжело. Помню, как думала, что могу умереть той ночью. И хотя я тогда еще этого не понимала в силу возраста, но так и произошло.

По приказу Даррена я вернулась на диван, который все еще хранил тепло и вмятины в тех местах, где я сидела. Наклонившись, Даррен навис надо мной и прижал мои запястья к дивану рядом с головой. Комната начала расплываться, а тело онемело.

– Ты пьян, – сказала я. – Мой отец был пьян постоянно. Так не должно быть.

Даррен помотал головой.

– Только один раз, Джесси. Позволь мне. Всего один раз.

– Нет. Пожалуйста, не надо.

Он забрался на меня, игнорируя мольбу. От него пахло мужчиной, а не мальчиком. Аромат мальчиков имеет острый или кислый привкус из-за переизбытка гормонов и дезодоранта. Мужчины же пахнут жестокостью. Аромат горький, но едва различимый.

– О боже. Ты такая красивая. Такая красивая, Джесси… – произнес он, когда вошел в меня. Вероятно, это было чертовски больно. Но самое печальное, что я этого совсем не почувствовала. – Твоя тугая горячая плоть подо мной подобна раю. Я хочу жить внутри тебя, Джесси. – Его дыхание, от которого разило водкой, обжигало мне ухо.

Я хочу жить внутри тебя.

Я хочу жить внутри тебя.