– Я в порядке, – ответил я. – Устал, как собака, но зато не зря – спасли девятнадцать человек.

Некоторые этого совсем не хотели, с ужасом ожидая, как в их дом ворвутся режущие двери болгарками маньяки-убийцы, но это неважно. Сейчас время такое, что никому нельзя доверять. Даже себе. Мне можно, ха-ха!

– Это хорошо, что ты, наконец-то, занялся полезным делом, – усмехнулась Агата Петровна. – А то все эти фильмы бесполезные, спектакли…

– Не бесполезные, – недовольно произнёс я. – У тебя квартира обустроена по последнему слову техники исключительно благодаря «бесполезным фильмам и спектаклям».

– И толку-то от всего этого сейчас? – спросила бабушка пренебрежительно.

– Никакого, – вздохнул я, а затем услышал в динамике порыв ветра. – Ты это где сейчас?

– В порту я, – ответила она. – Говорят, в Кронштадт отправляют беженцев, но там уже народу битком, не протолкнуться. Не пойду я туда.

– Ты зачем вышла из дома, бабуль? – недоуменно спросил я. – В городе небезопасно.

– Это ты просто не знаешь, где я была до порта, – усмехнулась бабушка.

– Где ты была? – спросил я, внутренне холодея.

– В переулке Климова, что у Египетского моста, – сообщила она. – Навестила свою старую подругу. Она, как оказалось, не просто так не отвечала на звонки – съели её.

– И ты, как я догадываюсь, перебила всех мертвецов в подъезде? – спросил я.

– Не вы одни занимаетесь спасением людей, – ответила Агата Петровна. – Вами там и не пахло, а люди сидели в квартирах, страдали и голодали. Вот, привела их в порт, а теперь думаю, идти ли в Кронштадт или нет.

– Мы же обсуждали это, – произнёс я. – В Готланде можно будет жить нормально…

– А надо ли мне жить «нормально»? – спросила меня бабушка. – Я упокоила сегодня семнадцать мертвецов – чувствую, будто лет на пять помолодела. На этом вашем острове будет такая возможность? Думаю, нет. Я решила – я остаюсь в Ленинграде.

– Бабушка, я прошу тебя, уезжай, – попросил я. – Тут скоро будет невозможно выжить.

– Я всё продумала, выживу, – уверенно сказала на это бабушка. – Не переживай на мой счёт, всё будет хорошо.

– Вот в том-то и дело, что переживаю, – вздохнул я. – Насчёт нас неизвестно наверняка, может, не будет никакой эвакуации на Готланд, а может и будет.

– Если будет совсем тяжело, возвращайся домой, – сказала бабушка. – Я налаживаю дела с едой, у нас тут кооператив намечается с оставшимися соседями. Будем выживать совместно, на крыше устроим большую теплицу, а зиму переживём на запасах консервов и солений. Кто-то сунется к нам за нашим добром – повезёт, если живым уберётся.

У неё, как я понимаю, всё серьёзно.