Книги

Московский принц для Золушки

22
18
20
22
24
26
28
30

– Отчего же за год с лишним таких отношений он не попробовал познакомить вас? Почему он медлит?

– Нужна ситуация. Благоприятная. И ему нужно точно все решить.

– Ну, наконец! За год с лишним Гена ничего не решил? Даже не попытался? Кстати, он занимает хороший пост. Я теперь знаю, сколько получает директор департамента. Почему вы не снимете другое жилье? Более просторное, поновее? За квартиру платишь ты?

– Я, – с вызовом произнесла Тата, – но это мое условие.

– Понимаю, верю. Тут ты права. Но он же должен чувствовать, что так продолжаться не может. Вы не должны зависнуть в этом положении.

– Он сделает мне предложение. Я знаю. Всего лишь год прошел.

– Целый год. И что изменилось в вашей ситуации? Только то, что вы спите вместе.

– Тетя!

– Я понимаю, что год – это мало. И жениться через год никто не станет. Но год – это время планов. Хотя бы разговоров о будущем. Скажи честно, ты слышала от него хоть слово о том, как он видит ваши отношения? Что планирует?

Тата молчала.

– Ок! Год – для мужчины мало, чтобы определиться с будущим. Но хоть поговорить о нем можно?

– Можно, – вдруг произнесла Тата.

Она не могла согласиться с тетей. Но вот об этом она уже как-то думала. Рябцев был заботливым и внимательным, но он жил здесь и сейчас, а Тата, как и всякая молодая женщина, частенько примеряла свадебную фату.

– Без комментариев. Я не хочу показаться идиоткой из прошлого века. Но у меня отличное чутье, – сказала Адель и суровым голосом добавила: – Перестань реветь. Это обычная история. И я должна была с тобой поговорить.

– И все равно вы не правы! – тихо произнесла Тата.

– Погоди, – Адель подошла к ней, обняла, усадила рядом с собой и сказала: – У меня есть предложение. Давай договоримся. Если в течение года Гена не сделает тебе предложения, ты бросаешь его. Честно все говоришь и бросаешь. Больше года ждать нельзя. Поверь мне.

Тата всхлипнула:

– Зачем вы это все говорите?!

– Затем, что я знаю, чем закончится эта история. И еще затем, чтобы уберечь тебя от слез более горьких и долгих.

– Вы же его не знаете!