Со смертью отца атмосфера в доме несколько накалилась.
– Мне надо с тобой поговорить, – как-то сказала мать.
Тата незаметно вздохнула – она знала, о чем пойдет речь.
– Мы с дядей Славой решили пожениться. Мне одной с хозяйством не справиться.
Дядя Слава был соседом.
– Хорошо, мама, – отозвалась Тата, не решаясь что-либо спросить. Но мать тут же произнесла фразу, от которой Тату бросило в дрожь.
– И дом надо продать. Будем жить у Славы, а деньги пойдут на новую веранду, и Славины соседи несколько соток предлагают купить. Это хорошо – чем больше места, тем больше ягоды можно посадить.
«Продать дом» – эти слова показались Тате страшными. Их дом невелик, с белеными стенами, с красной крышей. Эту мягкую черепицу стелил сам отец. «Картинка будет! Моим внукам нужен красивый дом», – приговаривал отец. Тогда Тата любила смотреть, как работает отец. Совершенно неважно было, чем он занимается – ремонтирует крышу, давит виноград или прореживает кусты малины. Один вид его энергичной фигуры придавал жизни надежность и прочность. Тата знала, что их мир в виде семьи, дома, сада и виноградника был в надежных руках. И теперь, когда мать приняла такое решение, возникло ощущение и предательства, и страха за будущее. Тата понимала, что мать уже все решила. Быть может, дядя Слава помог ей принять такое решение, убедил ее в необходимости такого шага. И чудилось в этом что-то неправильное.
– Мама, странно все же… Отец делал… Зачем продавать? Дома не будет, земли не будет, виноградника не будет… – Тату возмутило отсутствие логики. «С хозяйством мать не справится, но дом надо продать».
– Будут хорошие деньги. А ты уедешь учиться. Мне одной не справиться. Содержать накладно. Помощника нанять – тоже дорого, да и не уследишь… Деньги на все нужны. А так все вместе, в доме у дяди Славы…
– Я бы не хотела жить в другом доме. Может, это дядя Слава к нам переберется?
– Ты с ума сошла?! У него дом раза в три больше нашего! Да, там веранда нужна… И в саду кое-что поправить надо. А так… У него лучше.
Тата замолчала. Совсем мало времени прошло со смерти отца, а тут еще такие перемены. Даже не перемены, а мир рушится.
– Ты не думай… Все нормально будет… Дети у дяди Славы, сама знаешь, взрослые. Они живут отдельно уже… Хозяйство у них свое. Так что потом, после тебе все достанется…
Тата хотела сказать, что ей «все» не надо. А нужен старый дом, двор с виноградом. И еще Тата, сама очень доверчивая, удивилась маме. Она понимала, что у дяди Славы есть не только дети, но и годовалые внуки. И конечно, в первую очередь он подумает о них. Спорить с матерью не хотелось – отношения с ней и так были сложными. И если скорое замужество Тата готова была ей простить, то продажу дома и маленького виноградника – нет. И дело тогда было не в том, что Тата оставалась без своего угла. Дело было в памяти об отце и тех самых синих виноградных гроздьях. Тата внутренне приготовилась к борьбе за свое место в этой жизни.
В Москве Тата Белозерова поступила на экономический факультет одного из технических вузов. Тогда, в начале двухтысячных, спрос на финансистов и всяких там бухгалтеров спал, но устроиться на хорошую работу с такой специальностью все же можно было. Тате было не до удовлетворения своих амбиций или желаний. История с замужеством матери и продажей дома разбудила в ней страх. Страх за свое будущее, боязнь зависимости от матери и ее новой семьи. Поэтому, на время забыв об уроках виноделия, которые ей преподал отец, Тата окунулась в вопросы дебеторских задолженностей и кредитования.
Жизнь в Москве была дорогой, но к этому Тата была готова. Поначалу она снимала квартиру на двоих еще с одной приятельницей, некоторый запас одежды и обуви у нее был. И, отказывая себе в развлечениях, она худо-бедно справлялась. Но уже через год пришлось устраиваться на работу – потребовалась теплая одежда, да и захотелось отселиться от соседки, у которой был совершенно беспардонный кот и которая любила шумных гостей.
Тата, не раздумывая, наведалась в ближайший ресторан.
– Посуду будете мыть? – спросила ее директор.
– Не хотелось бы, – честно ответила Белозерова.