– Прежде всего, – ответил Найл, – чтобы все мои сородичи перестали быть рабами. Люди должны быть удостоены такой же свободы, что пауки и жуки. Если кому–то из них по нраву прислуживать вам, это их дело. Но все должны иметь право выбирать. Ну? – потребовал он, не дождавшись ответа.

– Будет исполнено, – ответила Смертоносец–Повелитель.

Только тут Найл понял, что их ответное молчание – знак безоговорочного согласия. Отвечать было бы неуважением: можно заподозрить скрытое пререкание.

– Следующее желание богини – чтобы между пауками и людьми был заключен договор о примирении. Примерно такой, как между вами и жуками–бомбардирами. Договор должен строго соблюдаться обеими сторонами, нарушивший его навлечет суровую кару на себя и своих сородичей.

Выдержав почтительную паузу, Смертоносец–Повелитель ответила:

– Будет исполнено.

Даже скучновато как–то. Найл ожидал хоть какого–нибудь противления, пусть хоть намек на неохоту или недовольство. Безоговорочное подчинение вызывало некоторую растерянность: а дальше что? Чтобы скрыть неуверенность, Найл подошел к окну и отодрал несколько толстенных волокон, крепящихся к пыльному стеклу и не дающих проникать свету. При виде пробившегося луча оба паука боязливо пригнулись. Когда глаза освоились, Найл заметил обильную шапку дыма, зависшую над большим костром. На площади внизу царила сутолока; вон еще одна груженая книгами подвода пытается пробиться через толпу. И вон там тоже книги, свалены в большую кучу возле Белой башни, сейчас полетят в огонь.

Найл резко повернулся к Смертоносцу–Повелителю:

– Прикажи, чтобы перестали жечь книги.

Дравиг, не сказав ни слова, вышел из двери. Возвратился через несколько секунд и тихо занял место возле Смертоносца–Повелителя. Тут Найла неожиданно озарило, почему они с полуслова, без рассуждений повинуются любому его приказу. Им только что явилось чудо. Они лицезрели богиню и общались с ней напрямую. Отныне этой зале суждено стать святилищем. В сравнении с явлением божества все остальное просто тускнело. Думать о себе в эту минуту было бы нелепо и богохульно. Так как Найл для них – орудие откровения, все, что он говорит и делает, не должно вызывать вопросов.

Но они еще и недострйно обошлись с посланцем богини – настолько недостойно, что по варварской своей шкале ценностей заслуживают самой лютой смерти. Вот почему и стоят теперь, с тяжелым смирением ожидая участи.

Найл встал перед Смертоносцем–Повелителем.

– Ждешь, что сейчас свершится месть?

– Да, – ответила она, не дрогнув.

– А ты?

Дравиг замешкался, затем, к удивлению, ответил:

– Нет.

– Почему?

– Ты бы не стал спрашивать, если бы думал мстить, – сухо отозвался он.

Найл рассмеялся, его уважение к Дравигу возросло. В самом деле, даже ненависть к паукам совсем сошла на нет, стоило перестать зависеть от их милости.