Впервые термин «Логос» появляется в Новом Завете в Апокалипсисе (19, 11–13): «И увидел я отверстое небо, и вот конь белый, и сидящий на нем называется Верный и Истинный, который предвечно судит и воинствует. Очи у него как пламень огненный, и на голове Его много диадем; Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого; Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: Слово Божие».

А затем о Логосе или Слове говорится в Евангелии от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога… Все чрез него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков; и свет во тьме светит, и тьма не объяла его… И Слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу как единородного от Отца».

Для эллинов Логос — откровение Божие, Мессия — для иудеев, предвечный Логос в лице Иисуса Христа — для христиан.

В ассирийский период появляется пророческая проповедь суда и спасения (Амос, Осия, Михей, Исайя), в халдейский период также говорится о суде и спасении (Наум, Софоний, Аввакум, Иеремия, Иезекииль). В персидский период — проповедь Второисайи как проповедь утешения, спасения, прощения грехов, благая весть искупления. Вместе с образом грядущей славы здесь появляется пророческий образ страдающего Отрока Божия в его искупительном служении, в котором светятся новозаветные черты Искупителя, который пришел не только разрушить старое, но обновить и исполнить закон.

В еврейском мессианизме акцент делается не на имени, а на помазании (помазанник по-гречески Христос), на его божестве и на царстве Божием, которое через него приходит, «дух Господен» пребывает на «помазаннике», он — орудие божественной воли, вершитель дела Божия на земле, и с царственным служением истинного сына Давидова соединяется пророческое и священническое служение. «Истинный религиозный идеал Израиля есть идеал царства Божия, осуществляющегося на земле через избранный народ и предзаложенного в союзе живого Бога с этим народом». Бог для иудеев — вождь, судья, отец, невидимый глава рода и племени, глава общественного строя, его царь, хозяин земли. Здесь единобожие коренится в самом существе Бога. В Боге единственное благо народа и его пророков, хотя пророки борются со своим народом за Бога. Царь и есть Мессия, помазанник Божий. Но этого идеала не достигали даже царь-пророк Давид и премудрый Соломон — они были ниже этого идеала.

В еврейском представлении о царстве Божием содержится своеобразное представление о соединении национального идеала с универсальным, народно-политической тенденции с духовно-нравственным откровением единого Божества. Но царство истинного Бога есть прежде всего идеал религиозный — идеал правды и добра. И носителем этого идеала является истинный, верный Израиль. Народ Божий есть отрок или раб Божий, избранник, помазанник, сын Божий. Через Израиль Слово Божие, Дело Божие откроется всему миру. Суд и спасение. От Сиона — закон, а от Иерусалима — Слово Господне. Но все в самом Боге: и Мессия, и царство, и свет, и жизнь, Новый Иерусалим, новое небо и новая земля. «Святы будьте, потому что свят Я, Господь Бог ваш» (Л. 19, 2). Все должны освятиться, чтобы спастись, Святость должна стать законом, нормой национальной (а в настоящее время и всей мировой) жизни. Не случайно священники заменили собой царей и пророков.

С Ездрой, «писцом» или «учителем закона», наступила пора книжников и учителей закона. Появились фарисеи и их учение об оправдании посредством дел закона и заслуг, которые могут покрывать грехи людей. Благочестие стало внешним, наружным. И именно Иисус Христос разоблачил фарисеев, их гордыню, лицемерие, мнимую праведность и «жестокосердие» народа (Мк. 10, 6; Мт. 10, 8).

«Союз с Богом предполагает царство Божие, которое есть, и становится, и будет… цель этого царства есть пришествие, раскрытие славы Божией или реализация Бога на Земле. Если религия Израиля есть жажда Бога, которая утоляется в сознании Бога, то Христос есть оправдание этой религии, ее Мессия, — прежде всего как воплощенное богосознание: на нем “почил дух Господень”, дух ведения и благочестия. Если для Израиля этот дух открывался в Слове Божием, в слове пророков, то Христос, для тех, кто уверовал в Него, явился воплощенным Словом Божиим… В этом смысле религиозное содержание новозаветного учения о Логосе, Слове, несомненно, имеет свое основание в религии пророков и в мессианической вере Израиля»[295]. В богосознании Израиля Ягве раскрывается как «конкретный и абсолютный», и в этом сознании живого Бога и состоит ветхозаветное основание всего христианского учения о Боге. Господь воинств, Господь сил, Бог народа, Бог вселенной. Здесь важно заметить, что ветхозаветная мысль нигде не определяет в положительном смысле, что Бог есть дух, ибо она чужда умозрительной рефлексии. Дух есть сила Божия, а Ягве — источник этой силы, но он не отождествляется с нею никогда.

Ягве есть источник Духа, Слова и Мудрости, которые от него неотделимы. Он не исчерпывается ими, Его существо не уходит в них, они отличаются от Него, но они посредуют Его всеединство.

Дух Божий, Голос Божий, Слава Божия, Слово Божие — это посредники в теософии раввинов. В народной религии — это ангелы, праотцы и святые, усопшие или живые. Христианство боролось с этим: «Оно противополагало ему веру в живого и всеединого Бога Отца, открывшегося в Иисусе Христе и Духе, и в самом учении этого богословия о Логосе восторжествовал конкретный монотеизм, коренившийся в богосознании пророков и нашедший во Христе свое полное откровение»[296].

Что касается суда, то суд Божий представляется как всемирный суд над всеми народами и над отдельными людьми, и грядущее царство, имеющее прийти на смену звериным царствам язычников, сознается как истинно божественное и всемирное, которое утвердится «не силою, не воинством, а Духом»[297].

Исторический процесс связывается с космогоническим процессом: книга Бытия — первая глава апокалипсического откровения.

«Рассматривая апокалипсическую литературу эпохи пришествия Спасителя, мы убеждаемся в том, что христианство вложило совершенно новый смысл в идею Мессии и впервые придало ей центральное, основное значение в целом религии, которая определяет себя как религию Мессии, религию Христа. И эта коренная реформа объясняется всецело личным делом и учением Иисуса Христа, подготовленным проповедью Иоанна Крестителя»[298].

Раннее христианское богословие с его учением о Логосе вырабатывалось в борьбе церкви с ересями, с мифологией гностицизма, с иудейством и язычеством, стремившимися ассимилировать себе христианство. Христианство дает Слово Божие, ό λόγоζ τοΰ θεοΰ, устраняя все другие имена.

Для историка точка отправления — памятники, для философа — факты евангельской истории, которые могут быть научно установлены.

Христос верил в Отца больше, чем в мир, и был исполнен сознанием Отца, «духом Отца», богопознание было связано в Нем с Его личным самосознанием. В Своем Слове Христос дал Свой подлинный образ. Он пострадал не от сребролюбия Иуды, и не от пороков законоучителей и священников, а от общего неверия и «напрасной ненависти», которая имелась в «мире». Христос был осужден во имя идеалов национализма и ортодоксии еврейских фарисеев, а Пилат распял Его как «недруга кесарю». Современники Христа видели в Нем прежде всего человека, и в этом человеке они не узнали духовного образа того Отца, которого они внешним образом исповедали. А Отец был его пищей, Его стихией, живым средоточием Его личного сознания. Отец раскрывался в Сыне. Иисус приписывал себе совершенное познание Бога, совершенное общение с Ним: Он сознает Его в Себе, как Отца, и Себя в Нем, как Сына, и вместе с тем Он находит, что Его Отец, как Он Его знает, отрицается в действительности людьми, преданными миру. Мир исключал Бога.

Евангелие от Иоанна — связующее звено между Новым Заветом и последующим богословским учением о Логосе.

Евангелие Нового Завета есть Евангелие Христа. А Нагорная проповедь есть проповедь нового закона, начертаемого в сердце, закона, который имеет своим основанием усыновление человека Богом и совершенное познание благого Отца. В отношении Христа к закону высшая свобода соединяется с послушанием.

В еврейской литературе «царство» означает не страну, а правление или владычество, а у Христа «царство» — это представление о жизни будущего века. Будьте блаженны и будьте совершенны — вот заповедь царства.

Чтобы понять милость Отца, надо понять и Его суд. Его величие и святость. Его могущество.