Зарванец и Шнобель изумленно охнули.

– Невероятно! – пробормотал Шнобель. – Но уверены ли мы, что…

– Они прибыли в целости и сохранности, – перебила его голова Азалептина. В голосе гнома слышалось легкое раздражение. – Однако у нас небольшая проблема с одним передатчиком. Безопасности ради мы его выключим, так что в этот раз сможем переправить только двоих.

Фециант устало махнул рукой, веля Зарванцу и Шнобелю взять на себя инициативу, после чего поплотней натянул на плечи одеяло и позорно шмыгнул носом. Два самых объемистых члена совета с трудом перевели себя в вертикальное положение и стали нервно переглядываться, пока над головами у них не замигали красные огоньки и оба они, в свою очередь, не исчезли.

Затем Фециант с любопытством уставился на голову гнома, которая возмущенно и недоверчиво смотрела на что-то, чего Фециант видеть не мог.

– Вот клятство! – пробормотал Азалептин. Затем голова повернулась и, похоже, заспорила с кем-то вне поля зрения, но Фециант уже ничего не слышал. Тогда он вытер слезящиеся глаза и снова уставил туманный взор на голову, страстно желая, чтобы она убралась куда подальше и дала ему спокойно подохнуть, а не торчала тут как клят над столом. Голова страшно его раздражала, так что Фециант скорчил рожу и показал ей язык, после чего она повернулась обратно и в упор на него уставилась.

– У нас тут еще одна небольшая проблема, – с ледяной вежливостью произнесла голова. – Эти два жирных убл… э-э, я хотел сказать, эти два последних члена совета оказались несколько крупнее, чем мы ожидали. Как вы, безусловно, помните, наши Передатчики Материи конструировались в расчете на гномов.

– С ними все хорошо? – поинтересовался Фециант.

– Да-да, все замечательно. Они немного застряли, только и всего. Мы используем гусиный жир и систему рычагов, так что в конечном итоге они должны оттуда выскочить. Мы вернемся за вами, как только у нас свободный передатчик появится.

Голова Азалептина исчезла, и мрачный Фециант остался один в зале заседаний. Впрочем, ненадолго. Вскоре раздался стук в дверь, а затем он услышал, как она открывается. Зная, что это может быть только Картленда, он намеренно не поворачивал головы, пока ее знакомые шаги шуршали по комнате. У Фецианта и в лучшие времена были с ней проблемы, а теперь, когда он оказался в таком жалком состоянии, она была здесь не более желанна, чем дракон с приступом икоты в детском саду.

– Ах ты, горюшко наше горькое! – закудахтала старая ведьма. – Никакушки загрипповал, болезный?

Так и не повернув головы, Фециант против воли кивнул. В данный момент любое сочувствие было ему желанно, хотя его несколько обеспокоила вдруг обретенная способность понимать ее неразборчивое кудахтанье.

– Вотаньки славное зельице выпей… глядь, и полегчает голубчику нашему, – забормотала старуха, после чего костлявая длань потянулась над плечом председателя, вручая ему стакан мутной горячей жидкости желтоватого цвета.

«Горячий лимонный отвар, – подумал Фециант. – Надо же, все-таки у паршивой идиотки капля разума еще осталась!» Буркнув глухие слова благодарности, он взял стакан и поднес его к губам.

– Вотаньки треснули мы стакашечку сцаки свежанькой! – прошипела ему Картленда, когда он залпом опорожнил стакан, и ее слова дошли до него одновременно с тошнотворно-мерзостным вкусом солоноватой жидкости. Желудок его судорожно сократился, после чего председатель подался вперед и принялся бешено тошниться, пока не выдавил из себя последнюю каплю всей этой гадости.

– Ты, сука драная! – завопил Фециант, как только последний спазм улегся. – Каким клятом ты думаешь, когда больному человеку свежую мочу подаешь?

Он разгневанно повернулся, но при виде старой ведьмы его лицевые мышцы тут же застыли в маске ужаса, а челюсть отпала так низко, что он чуть пятку себе не укусил.

На физиономии у Картленды выражалась такая откровенная похоть, что председатель до смерти перепугался. Она была густо и крайне беспорядочно накрашена, а одета всего-навсего в длинный пеньюар из тонкой, полупрозрачной материи. Видя, как он на нее пялится, Картленда радостно закудахтала и изобразила какую-то пародию на пируэт, от которой у Фецианта в пустом желудке опять невесть что взбурлило. Он ошалело сглотнул. Чуть выше колен Картленды под материей что-то колыхалось, и у него было тошнотворное ощущение, что это ее груди. Если не груди, тогда живот…

– А какушки премиленько нам потрахацца? – спросила старуха, любовно к нему клонясь. В следующую секунду Фециант вдруг понял, что стоит по другую сторону стола от Картленды. Как он туда попал, он понятия не имел. Должно быть, сработал инстинкт раненого зверя, бессознательно спасающегося в своей норе.

– Нет! – завопил он. – Прочь отсюда, Картленда! На клят пошла! Если ты сию секунду из этой комнаты не уберешься, я тебя… я…