Я издал что-то похожее одновременно и на хмыканье, и на нервный смешок. Конечно, менталитет послевоенный весьма отличен от того, что мы имели раньше, но вот так вот с бухты-барахты невзначай обронить своё намерение пристрелить тебя, пойди что-нибудь не так, за разговором… да после того, как огоньком поделился! До сих пор полностью привыкнуть не могу ко всем переменам. Впрочем, что я о коммуникабельности былых времён знаю. Совершенно домашним подростком был. Книжки (немалой долей военно-прикладные), пострелушки из отцовского ружья на выездах в дикую природу, стрелковый клуб в нашем городском ДОСААФ (незыблемая структура, коммунистов, «демократов» и даже либерастов, что кратковременно успели в тридцатые «порулить», пережило, не удивлюсь, если и в уцелевших городах и поныне сыщется), да секция рукопашки. И то ни в тире, ни в секции друзьями-товарищами не обзавёлся. И с одноклассниками в школе, да однокурсниками в ПТУ (аж два курса на автомеханика отучиться успел) не особо контактировал. Так что уж и не помню, насколько было нормой так шутить (хотя Садко явно не шутил, жопой чую), а раз не помню, то и заморачиваться не надо.

— Ну и зря гиенишь, — хмыкнул Садко. — В голову я бы тебе вполне попал. Да не по макушке бронированной, а промеж глаз. Был, — тут он снова поморщился, — эксцесс. Зря, что ли, постоянно на стрельбу задрачиваюсь. Вот первый княжий вымогатель в бронезащиту зря верил. У меня так всё его имущество и хранится с тех пор. Потом уж люди поприличнее пошли, с порога лаяться не удумывали. Договорились, куда ж деваться.

Мой собеседник замолчал, вовсю попыхивая ароматной самокруткой. Ну что же, картина более-менее складывается. А подробности что. Сочтёт Садко, что мне их узнать будет надо — поведает. Я понимающе покивал и через несколько затяжек полюбопытствовал:

— А коллеги мои как?

— Полицаи-то бывшие да их рейнджеры-партизаны вроде тебя? — с утвердительными нотками в голосе спросил здоровяк. — А никак. Только такие как ты и заглядывают. В район да к князю. Ко мне не совался никто.

Интересные дела. Гром предупреждал о том, что Стражи с Предлесским на грани войны, и стороны лишь ищут повод к её началу. Андрюха — ехавший со мной в багажнике пикапа автоматчик, — просто предупредил, что надо быть поосторожнее. С пулемётчиком мы даже не познакомились. А рейнджеры в Предлесское, со слов Садко, выходит заглядывают. Наши почву прощупывают? Ищут слабые места? И насколько глубоко на свою территорию княжество партизан пускает? В справочнике ведь информация для посетителей города, не для нас. Ладно, разберёмся ещё по ходу дела.

— Садко, — решил уточнить я, — а вот ты сказал, что раздумывал — стрелять или нет. Чего так решил, совсем всё?..

Договорить я не успел. Садко в сердцах плюнул в стену гаража, затушил об неё же окурок, тут же брошенный куда-то в сторону, и резко ответил:

— Да, именно вот всё! Гарантировали защиту — ни хера. Последние несколько нападений мародёров своими силами отбивали. Льготы на торговлю — там же, где защита. Ну а что, гаражи, когда князю неудобно, в его владения не входят. Зато как нужда возникает — сразу вспомнит, гнида, что с другой-то стороны вот они, под бочком.

Садко перевёл дух, махнул рукой и спросил:

— А ты-то, собственно, чего сюда заглянул?

— Помародёрить решил по пути, — честно признался я. — Вижу замок нетронутый, подумал, что со времён эвакуации никто сюда не заглядывал, а значит…

— … И найдётся, что прихватить, — закончил за меня Садко. — Но уж извини, только поторговать можем.

— Поэтому Садко? — напрямую спросил я. Точно, точно, вертелась же, как впервые увидел своего собеседника и такая ассоциация рядом с крестьянином, вот только не шибко явная.

— Ага, — не стал опираться мой собеседник. — А ещё музыкант. Правда, не гусляр, хотя была до войны мысль попробовать, как раз на новый альбом хотели, да вот как-то со всей этой суетой… мда… Гитарист немного.

— А тут у вас склад или база? — задал я ещё один вопрос.

— Да всё и сразу, — ответил Садко и тут же огорошил. — Только если ты удумал для своих картографов это спросить, то зря. Закрываемся. По́дать уплатим, и всё. Съезжаем. За стену. Вот вроде и опаснее, а всё равно спокойнее при этом, наслышан. В гости заходи, кстати. Чаю попьём. Может, и поторгуем?

Я неопределённо пожал плечами. Под обмен у меня не особо много вещей, ну да поглядим. А вот от чая пока, думаю, стоит отказаться. Мало ли. Я последовал за торговцем. Над воротами гаража красовалась привинченная четырьмя саморезами вывеска с золотистой надписью «Торговый домъ Садко & Ко» на алом фоне. Красиво, солидно. Странно, что за всё время, что мои коллеги порядок в городе наводят, на этот самый «домъ» так и не наткнулись. Кстати, о коллегах…

— А что ж со Стражами не законтачил? — решил я прояснить ещё один вопрос. Нет, разумеется, хочет закрываться, пусть закрывается, но мне-то интересно, чёрт возьми!

— Ну как тебе сказать, — при этих словах торговец пожал плечами. — Не удосужился сразу, как ОМОН в город вошёл. Я-то на базе собственного гаража всё дело развернул, едва вся суматоха закончилась, к вашему приходу, — я кашлянул и пояснил, что я на службе первый день, на что Садко буркнул, что в шевронах наших он разбирается, и продолжил. — Так вот, о чём я… ОМОН только месяцев через семь от конца войны пришёл. А у меня дела только к концу года устаканились. А потом постеснялся, что решат, будто подмазываюсь под крылышко. А я за всю жизнь как-то привык без покровителей дела делать, ну и вот.