Веста обиженно промолчала. Заговорил Ваня:

— Я одного не понимаю: если Медное царство так уж царю Еруслану занадобилось, то отчего же он стал ожидать, когда Рогнеда присоединит к своему владению еще и другие державы? Зачем они ему?

— Не просто другие державы, — важно поправила его Яга, — а Золотую и Серебряную державы! Ты, Ивашка, видно, совсем не разбираешься в том, где да что находится в нашем краю. Оно и неудивительно. Так знай, друг мой, Сумеречный чертог находится на самом что ни на есть западе, как раз там, куда закатывается каждый вечер ясное солнышко. Медное же царство суть восточная держава, новый день рождается как раз у его границ. А Золотое и Серебряное царства лежат аккурат посередке, одно за одним. Они‑то и мешают Еруслану в его великой мечте о Студенце, городе магов и чародеев.

— Чем мешают? — не понял Ваня.

Яга пояснила:

— Я не спрашиваю тебя, как ты добирался от Медного царства до Золотого, — и сама знаю. Леший и тот ногу сломит, путник заплутает, птица перелетная с дороги собьется. А царь Еруслан мечтает провести прямой мост от Сумеречного государства до своего великого града, который так и видит он в своих мечтах, грезах да чаяниях, и чтобы мост тот был весь из горного хрусталя, без единого гвоздика выстроен, чтобы, как огонь, горел, как птица, пел, сердце радовал. Да только как построишь дот мост — по земле али по небу, когда на пути его встречаются два царства великие? Вот и решил Еруслан захватить обе державы руками Рогнеды‑царицы, а уж после все с землей сровнять, с прахом и пеплом смешать, назвать мастеров со всех мест, дабы построили мост великий прямо на пепелище. Такие вот, — вздохнула Яга, — у него задумки. Таков он, Еруслан‑царь.

— Да уж, — хмыкнул Ваня, — задумки у него знатные, да только выйдет ли?

— А отчего бы не выйти, — спокойно сказала Яга, — очень даже выйдет.

— Не выйдет! — так и рявкнул Иван. — Покуда мы живы, не бывать тому!

— Экий ты! — усмехнулась Яга и больше не сказала ни слова.

На улице путешественников поразила огромная и неизвестно откуда взявшаяся толпа, валом валившая к городским воротам. В основном это были дети и женщины, все в праздничных одеждах, многие несли в руках цветы и пучки ароматных трав.

— Это еще что такое? — спросил Ваня, стараясь перекричать толпу. — Куда они идут?

— Знамо дело, победителей встречать да чествовать! — прокричал ему в ответ Пересвет.

— Вот еще задача! — сокрушенно воскликнул Иван. — Как же мы теперь к воротам проберемся?

— Да уж проберемся как‑нибудь! — решительно воскликнула Яга и, ухватив Ваню и Пересвета под руки, начала продираться сквозь толпу разряженных и смеющихся людей.

Она так усердно работала локтями, что вскоре оказалась уже в самой гуще. Ивана давили со всех сторон, он едва мог дышать и только поминутно оглядывался, ища Весту. А той приходилось хуже всех, ей наступали на лапы, толкали в бока и спину, пробовали хватать за холку. Наконец волчица не выдержала и, рявкнув как следует, тяпнула кого‑то за руку. Укушенный взвыл, схватившись за раненую конечность, завопил: «Волк, волк!» — и народ тут же стал расступаться, с испугом глядя на разозленную Весту.

— Вот так‑то лучше, — удовлетворенно проговорила волчица и, прихватив зубами Ваню за рукав, нетерпеливо потребовала: — Ну пошли, что ли?

Иван вздохнул с облегчением и быстро зашагал, на этот раз надежно вцепившись рукой в длинную шерсть на волчьей шее. Весте было немного больно, но она понимала, что уж лучше идти так, чем потеряться в такой толчее. Следом еле поспевали Яга с Пересветом, причем Яга что‑то громко говорила Пересвету на ухо, но что — было непонятно.

Наконец добрались до ворот, здесь было свободнее, и толпа не так сильно напирала.

— А Далмат‑то где? — вспомнил Иван. — Ты же говорила, что он нас ждет!