Одно из представлений посетил живший в то время в Брюсселе известный художник Жан-Луи Давид[7], изгнанный из Франции после реставрации Бурбонов[8]. Балет вдохновил его на создание картины «Марс, обезоруженный Венерой». Моделями ему послужили юные танцовщики, исполнившие главные роли.
24 февраля 1822 года Ж.-А. Петипа представил вниманию публики балет «Месье Дешалюмо», созданный им на основе одноименной комической оперы[9]. В то время подобные переделки были в большой моде. Интересно, что на спектакле, по всей видимости, присутствовал обозреватель газеты «Русский инвалид». Об этом свидетельствует рецензия, в которой упоминается имя Петипа-отца: «Блистательный успех наградил в полной мере сей многотрудный его подвиг. Восхищенные зрители с одинаковым удовольствием рукоплескали при виде па провансальских, греческих, шотландских и, наконец, новоизобретенных па мумий. Сказывают, что сие последнее было nec plus ultra[10] плавности»[11].
Новый Королевский театр был одним из красивейших в Европе. Но зрителей манили сюда не только изысканная архитектура и декор, но и артисты труппы, а также известные гастролеры. Откликаясь на любовь брюссельской публики к театральному искусству, сюда приезжали с классическим и современным репертуаром знаменитая мадемуазель Марс[12], актриса Катрин Дюшенуа[13], солисты Королевской академии музыки и Комической оперы. В августе 1829 года в театре прошел концерт легенды мирового оперного искусства Марии Малибран[14]. Благодаря своему феноменальному голосу, в котором совмещались альт и сопрано, она брала три октавы, что позволяло певице исполнять партии для обоих регистров. В то время это было уникальным явлением. Мария с одинаковым успехом пела героинь и щебечущих душечек. К тому же эта певица, стремившаяся к полной самоотдаче и душевной выразительности, пела на пяти языках — испанском, итальянском, французском, немецком и английском. Завсегдатаи Королевского театра в Брюсселе по достоинству оценили выдающийся талант примадонны, и ее выступление прошло здесь с огромным успехом.
Не оставляли своим вниманием брюссельскую публику и гастролеры-танцовщики. Большинство — из парижской Гранд-Опера. Свое искусство в Королевском театре демонстрировали Констанс Гослен[15], Полина Монтесю[16], Арман Вестрис[17] и другие известные артисты балета. Огромное впечатление на зрителей произвел Шарль Мазюрье[18] из театра «Порт-Сен-Мартен». Он сочетал в своем танце ходули (в балете «Полишинель-вампир»), пантомиму и акробатические трюки.
Однако всех побеждал великий трагик — актер парижского театра «Комедии Франсез» Франсуа-Жозеф Тальма[19]. Он приезжал в Брюссель каждый год и настолько был любим театралами, что они ожидали его экипаж еще в пригороде. А потом, увенчав Тальма лавровым венком, в полном восторге вносили его в театр на руках!
Такой прием побуждал актера оставаться в Брюсселе подолгу. Обычно он принимал участие в 18–20 спектаклях Королевского театра. В его репертуаре были едва ли не все шедевры мировой драматургии, от античности до современности. И в каждой пьесе он настолько вживался в образ персонажа, что зрительный зал, затаив дыхание, следил за каждым его движением, репликой, паузой.
Местные поэты, восхищаясь талантом Тальма, слагали в его честь оды, газеты пестрели восторженными рецензиями. Когда же в 1826 году из Парижа пришла весть о кончине актера, брюссельцы восприняли ее как национальную трагедию. В память о кумире в театре был дан спектакль с участием балетной труппы под руководством Ж.-А. Петипа. А вскоре в театральном фойе появился бюст Франсуа-Жозефа, изваянный скульптором Ван Геелем.
В мемуарах М. Петипа упомянуто о краткой встрече с великим трагиком. Правда, автор, описывавший свою жизнь на склоне лет, допустил ошибку в датах[20]. Он относит встречу с Тальма к 1830 году, когда того уже не было в живых. Но эпизод этот, несомненно, имел место, только на несколько лет раньше. Ведь актер был близким другом семьи Петипа, довольно часто выступал на сцене вместе с трагической актрисой Викториной Морель-Грассо — женой главного балетмейстера театра. В ее обширном репертуаре были роли в трагедиях Шекспира и Расина: в «Гамлете», «Британике», «Андромахе», «Аталии»… Сцену она покинула в 1822 году, после рождения сына Жана-Клода Тоннера.
До этого жизнь семьи была достаточно обеспеченной. Но в 1824 году у супругов родилась дочь Амата-Викторина-Анна. Мать целиком посвятила себя мужу и детям, и средств стало не хватать. Именно в это время, по всей видимости, и произошла встреча Тальма с Люсьеном[21] и Мариусом Петипа и их сестрой.
…К подъезду гостиницы подъехал экипаж и остановился для перемены лошадей. Дверцы отворились, и на землю спустился какой-то господин. Увидев мальчиков и девочку, он подошел к ним и удивленно спросил:
— Как попали вы сюда, детки?
Это и был знаменитый трагик Тальма. Далее М. Петипа так описывает эту встречу в мемуарах: «Он знал нашу семью, был крестным отцом Люсьена и нежно поэтому всех расцеловал. Брат рассказывает ему во всех деталях о данном нами накануне представлении, не преминув сообщить и о полном отсутствии публики.
Хотели мы броситься известить отца о приезде господина Тальма, но он воспротивился этому, позвал метрдотеля и приказал ему принести фиги. Он остановил, очевидно, свой выбор на этом угощении потому, что плод этот имелся повсюду ввиду распространенности десерта, именуемого „quatre mendiants“[22] и состоящего из фиг, изюма, миндаля и орехов. Десерт дешевый, непортящийся и потому подававшийся во всех второстепенных гостиницах и за всеми табльдотами[23]. Приказав нам отвернуться, чтоб не видеть того, что он собирался сделать, Тальма всунул по три луидора в каждую фигу из трех, которыми угостил нас, сопровождая угощение поцелуями.
— Скажите отцу и матери, что через два месяца я побываю у них в Брюсселе.
Сказал, сел в дорожный экипаж свой и умчался».
Дети, конечно же, помахав ему на прощание, бросились к родителям, чтобы сообщить добрую весть. Отец, услышав сбивчивый рассказ, кинулся к окну и что есть мочи крикнул:
— Тальма! Тальма!
Но того уже и след простыл.
Тут дети, захлебываясь от восторга и перебивая друг друга, закричали:
— Папа! Мама! Загляните-ка в эти фиги! В каждой из них по три луидора!