К счастью для моих нервов раненых уже несли те, кто находился с ними рядом. Человека три было серьезно посечены осколками, а «Херсон» погиб. Он вышел разгружать БМП, нес какой-то мешок, «Град» разорвался практически возле него, но на удивление, его тело было практически целым. Человека, который шел рядом с «Херсоном» просто немного оглушило. «Гроз» приказал положить его возле входа, чтоб не забыть увезти тело, но за военной суетой всё же это сделать забыли.
Так и лежал «Херсон» пару дней, пока один военспец из офицеров разведки, с которым мы работали, не обратил внимание:
— Чего они его не отвезут? Тут мобилизованные ходят… молодые… Может морально давить кого-то…
— На мобилизованных может и давит, а на этих, вообще, по-моему ничего не давит, — ответил я и кивнул на морпехов 9-го полка.
Они палили костёр в бочке, приладили свет от аккумуляторов — неоновые фонарики создавали уют. Кто-то включил музыку на телефоне и понеслось:
Морпехи ходили с кружками крепкого чая и конфетами, добытыми на взятом штурмом складе «Сладкой жизни», иногда приговаривая:
— Жалко «Херсона»…
— Осторожно на голову ему не наступи!..
— Ай, бля… «Херсончик», братуха…
Посмотрев на эту картину, офицер улыбнулся мне в ответ. Мы друг друга поняли. Я начал философскую беседу о разнице восприятия смерти между нами и нашими врагами сквозь призму народного фольклора, приведя в пример пословицу: «Умер Максим ну и хуй с ним!», но нас снова отвлекла активность противника, который находился в пятистах метрах от нас.
«Гранит» вышел из боя. План на сегодня был выполнен. Все, что было нужно, СОБР штурманул, 9-й полк закрепился на занятых позициях. Батарейки у нас сели, да и скоро стемнеет. Рабочий день окончен.
Мы снова садимся на БТР, проскакиваем бурты горящей семечки и мчим по полю в Калиновку. По пути назад, я не стал понижать силуэт, решил полюбоваться апокалиптической картиной горящего города.
Спрыгнули с БТРа возле нашего дома, где нас ждала теплая постель и вкусный ужин, приготовленный заботливым дядей Ромой.
— Мне так воевать нравится. Как ССО, работу сделали и домой, — сказал довольный «Админ».
— Если в таком графике воюет ССО, мне такое подходит, отвечаю я.
Утром мы снова едем на маслобойню. Кажется, семечка на ней разгорелась еще больше — просто нечем дышать. Сегодня с нами еще один расчет БПЛА и дронобойщики. «Доброму» передают данные аэроскопа, откуда и куда летит вражеский дрон. Расчет дронобойки бежит на крышу глушить сигнал. В расчете БПЛА парень с позывным «Борец», он сам из Мариуполя, его родители сидят где-то в подвале, на правом берегу. На маслобойню подтянулись комбат «Василич» и «Гудвин».
Нашему батальону поставили задачу занять котельную, в которой еще вчера сидели укропы, может сидят и сейчас.
Сегодня мы занимаемся тем же, что и вчера: ведем разведку и наводим артиллерию. С тремя коптерами эффективность повысилась. Прямо на крыше девятиэтажки мы обнаружили расчет ПТРК, который суетился у пусковой установки. Буквально первым снарядом нам удалось поразить цель, к сожалению, расчет успел убежать, установка была выведена из строя.
«Админ» приноровился в управлении и решил полететь дальше, глянуть ближайшие тылы противника. Результат не заставил себя ждать. За громадным зданием военного лицея стоял вражеский танк и бронеавтомобиль, предположительно «Козак», и пикапы L-200 — это жирная цель! Туда сразу начала работать артиллерия и «Грады», пикапы побило, а танк и броневик ушли.