— Я впустил в мир мрак? Я? Я не... — Замолчал я, пытаясь обдумать, и стал осматриваться вокруг. — Это Сады Эдема?

— Их называли по-разному, но я зову их Сады Добра. Все хорошее появляется здесь. Ты появился здесь как Адам: человек. Заботился здесь обо всем, как делал сейчас, и, в конце концов, ты пожелал для себя друга. Как и сейчас.

— Эстер и я — Адам и Ева? — Я не мог поверить в это, и все же это означало... — А ты...

— Адонай, Аллах, Бахаи, Божество, Элохим, Кришна. Меня, как ты знаешь, называли всякими именами, так как и ты сам называл меня по-разному, но я каждый раз слышал тебя.

— Если ты слышал, — медленно прошептал я, опуская голову. — Если ты слышал, почему не помог нам? Почему ты...

— Вам не нужна была помощь.

— Тысячу...

— Тысячу раз ты просил любви, как я завещал тебе любить, и ты любил.

— Мне не нужно было тысячу раз! — Я закрыл руками лицо. — Я только... Я хотел только один. Единственный счастливый раз. Почему у нас этого не было? Ты спросил, кто сказал мне, что меня наказывали? Не нужно, чтобы кто-то говорил. Я чувствовал это. Я смотрел, как любимая умирает, умирает и умирает, а потом умирал сам. Если это не наказание, то что?!

— Жертва, — ответил он, поднимая маленького олененка, появившегося у него на коленях. — Ты и Ева были наказаны после изгнания из рая. Вы прожили ту жизнь в трудностях и печали, вы умерли и заплатили за свои грехи. Тогда я принял вас обратно, как и сейчас, и вы оба попросили сделать больше для тех, кто не видел этих садов. Вы просили показать им, как выглядит любовь, чего она требует, и вы показывали им это снова и снова. Вы пожертвовали собой ради тех, кто следовал вашему примеру и познавал любовь. Этого просили вы. Я не наказывал вас, а боль вы ощущали из-за наполнявших мир высокомерия, зависти, скупости, ревности, жадности, гордыни, злости, ненависти и похоти. Это случалось тысячу раз, и тысячу раз вы оба, как солдаты, сражались за любовь. Поэтому тела ваши умирали, а сами вы стали бессмертны. Ты не помнишь, что сказала Эстер?

И тут я вспомнил. Я снова ясно слышал ее голос.

Твоя любовь, твоя жизнь вдохновила миллионы — нет, миллиарды людей любить вздорно... эгоистично… неразумно, не обращая внимания ни на кого и ни на что. И поэтому, видя фейерверки, видя настоящую любовь, мы должны остановиться, что мы и делаем, и в почтении позволить им быть собой, смотреть, как они завладевают небом, смотреть на фейерверки с благоговением.

— Что отличает эту жизнь от всех остальных? — У меня не было нужного мне ответа. — Вас двоих никто не останавливал, Малакай. Вы не были на противоположных сторонах. Вас никто не разлучал. Вашим препятствием был ваш собственный страх. И когда вы побеждали его, оказывались вместе. Мир менялся, потому что вы двое находили смелость отвечать на призыв любви. Теперь все. Вот она. Ваша последняя жизнь. Наслаждайтесь. Помни, что вы сделали, чтобы заслужить ее. Эстер ждет.

— Что? Я думал... — Я потянулся поймать то, что он кинул мне, и когда увидел, сразу же понял, что у Бога своеобразное чувство юмора и иронии. Я качал головой, не отрывая взгляд от яблока в моих руках, и понял, что Бог уже исчез. — Спасибо, — сказал я перед тем, как укусить.