Мимоходом он заметил ботинки Джен около ее красного автомобиля и затем наконец понял, что она обувает теннисные туфли. С каждым движением плечи сдавливали ее грудь, отчего та вздымалась еще сильнее.

Все вокруг утратило ясность – Уокер чувствовал лишь темную похоть, игравшую в его крови. Капельки пота в ложбинке между грудей пробуждали в нем желание облизать ее кожу. Сорвать с Джен топик и коснуться ее плоти.

В этот миг она выпрямилась и, увидев его, воскликнула:

– Ой, привет.

– Привет. – Его горло будто стянули узлом, как и все тело.

Белый топик, одетый поверх влажного лифчика, тоже немного промок, и сквозь него угадывалась идеальная форма ее груди. Увидев, как напряглись ее соски, он выдохнул, и каждый дюйм его тела затвердел как сталь. Это было абсурдно и нелогично, и сейчас он откровенно радовался тому, что никого из ребят нет поблизости.

Улыбка на лице Джен потускнела по мере того, как взгляд Уокера опустился на ее грудь. На мгновение его разум затмила вспышка того же дикого, необузданного плотского голода, что пульсировал в его теле.

Его будто переклинило.

«Скажи хоть что-нибудь, кретин», – подумал он.

Сжав футболку так сильно, что заболела ладонь, Уокер заставил себя выйти из ступора:

– Я думал, вы уже уехали.

– Собиралась. – Джен покраснела и отвернулась, скрывая смущение. Затем указала на футболку на пассажирском сиденье: – Пришлось ее снять. Промокла насквозь.

– Да, моя тоже.

Он повертел в руке собственную футболку, удивляясь тому, как ровно звучит его голос.

– Куда едете?

– Домой, душ принимать.

Она простонала, вытирая вспотевший лоб тыльной стороной ладони.

– А у меня пробежка с приятелем. Душ и правда не повредит.

Он представил, как она, обнаженная, стоит под душем и вода струится по ее прекрасной груди и упругому животу. Уокер захлопнул дверь этой воображаемой душевой. Он не желал думать о Джен под душем. И где бы то ни было еще.

Она швырнула ботинки на заднее сиденье своего джипа: