— Может быть, сигару? — осведомилась мадам Лабусс. — Мой дорогой супруг после кофе всегда любил выкурить сигару.

— Очень бы хотелось, однако меня беспокоит мысль, что дамам обычно неприятно, если мужчины курят в их присутствии… По правде говоря, они не считают истинным джентльменом мужчину, который так поступает.

— Ценю вашу деликатность, мсье. Однако в здешних местах дамы несколько снисходительнее.

— Вы сказали «в здешних местах». И чем же вызвана такая милая снисходительность?

— Вот вы и выдали себя, что вы не из Луизианы. Неужели вам ни разу не приходилось слышать о черном луизианском табаке[8]?

— Теперь, когда вы упомянули о нем, мне кажется, что я что-то слышал. Но я почти не разбираюсь в этом. Где же он произрастает? На вашей плантации?

— Да, вон на той, к северу от дома. И что удивительно, он нигде больше не растет. И никогда нигде не цветет, кроме как на маленьком треугольном участке, что недалеко отсюда.

— Его ведь называют пьерик. Довольно странное название для сорта табака. Не объясните ли мне, почему его так назвали?

— Название происходит от имени Пьер. Первого поселенца, который стал выращивать его, звали Пьер Шане. Когда он с другими акадцами прибыл сюда из Новой Шотландии, то обнаружил, что индейцы выращивают такой особый табак. Пьер Шане показал им, как его улучшить, вот они и назвали этот сорт в его честь. Он поэтому и разбогател. Кое-кто из потомков Шане по-прежнему продолжает возделывать пьерик — например, Винсенты, что живут на Виктории… Это плантация чуть выше по реке… Но я не должна утомлять вас всеми этими древними историями, тем более что вы не курите, а только слушаете.

Тогда Клайд вытащил сигару из коробочки, лежавшей в кармане его фрака, снял с нее колечко с обозначением фирмы, приготовился раскуривать и, не выпуская из пальцев спички, сказал:

— Я весьма ценю, что вы любезно позволяете мне потворствовать скверным привычкам. Но я все-таки не решаюсь закурить в такой элегантной гостиной. Вероятно, вы уже забыли, что запах табачного дыма — даже от некрепкой сигары — въедается в шторы и обивку мебели, особенно там, где окна закрыты. Может быть, мы перейдем куда-нибудь в другое место?

— Вы очень деликатны. Если вам угодно, я могу отвести вас в игорную залу.

— Игорную залу?!

— Совершенно верно. Это прямо через холл, напротив столовой. Мой муж считал, что этот дом должен во всех отношениях отличаться от других домов. Он заявил, что не желает, чтобы в нем витал дух чопорности; ему хотелось, чтобы вокруг царило веселье. Он намеревался превратить дом в центр развлечений, и не только для нас, но и для всех наших друзей. Кроме того, ему хотелось, чтобы дом стал как бы постоянным напоминанием об удовольствиях, которые он испытал, — от огромных речных пароходов… чтобы дом напоминал о них как своей атмосферой, так и архитектурой. Вот почему он придавал такое большое значение игорной зале.

Она замолчала, переводя дух. Затем поднялась и взглянула на Клайда.

— Разумеется, если вас не интересует игровая зала, мы можем выйти из дома. И, пока вы курите сигару, можно осмотреть сад Сен-Клода.

— Сен-Клода?

— Да. Это первоначальное название плантации. Рабы исказили это название, превратив его в Синди Лу, — печально проговорила Доротея.

Клайду совершенно не хотелось осматривать сад. Среди дошедших до него слухов об этом доме его взволновали сведения о том, что весь третий этаж оборудован как огромная танцевальная зала и что ее потолок собран из разноцветных стекол, установленных в решетках. Посредством сложного устройства из мощных карбидных ламп и прожекторов это разноцветное стекло придавало одеждам танцующих некий калейдоскопический эффект, когда они кружились и порхали по зале под ритмичные звуки музыки. По крайней мере так говорили, и Клайду очень хотелось лично оценить достоинства этой залы, а не прогуливаться по тропинкам запущенного сада. Однако он решил, что сейчас не время выражать нетерпение посетить бальную залу, поскольку, чтобы добраться туда, необходимо пройти через верхний вестибюль, где, несомненно, оставлены открытыми двери в спальни; так что, если он выскажет подобное желание, это может показаться бестактным, а ведь хозяйка только что одарила его комплиментом насчет его деликатности. Кроме того, хотя он совершенно не разбирается в садах и не любит их, их очень любит Люси, как и большинство виргинцев. Вот ради нее он и не мог отказаться от предложения осмотреть сад.

— Конечно, конечно, давайте прогуляемся по саду, — с улыбкой согласился он.