Она взяла вязаную шапку и собралась выходить.

— Подожди. Ещё рано. Сядь. Понимаешь, меня с детства мучает вопрос о справедливости. Есть ли она на свете? Женщины, зная о моих «подвигах», считали меня отпетым бандитом. Никто из них мне не отказывал.

Роза подумала: «Попробовали бы отказать. Жить-то всем хочется. Известно, сколько женщин ты пришил. Только отсидел не за всё мочилово».

— Ты слушай, не отвлекайся. Я бы сбежал с кичи, но видел, как пойманных избитых беглецов тащили в карцер. Я не хотел такой участи. Считаю, что, находясь на свободе, имею полное право забирать бриллианты, золото, баксы и другое бабло, особенно у тех, кто, имея бумагу и ручку, делает огромные состояния. Их дети и внуки учатся и живут за рубежом. Они катаются на яхтах по тёплым морям, а я должен париться на киче. Нет, на воле надо делать бабки. Вот в СССР не было войн между союзными республиками, а сейчас идёт война между Азербайджаном и Арменией. Турция нагло вмешивается, снабжая азеров беспилотниками и спецами. Из-за чего драка и люди гибнут? Конечно, из-за бабла. Туркам нужны богатства Азербайджана: нефть, газ, золото, дешёвая грамотная рабочая сила. Советские вузы ещё работают. Азеры думают, что отберут у Армении Карабах и станут богатыми. Нет, не станут. Всё приберёт Турция.

Колун отхлебнул из железной кружки крепкого чайку и продолжил:

— Считаю, что наступает пора, когда я и мои друзья будем брать своё, то есть украденные у народа деньги и другие ценности. Раньше это называлось — грабь награбленное.

— Ну ты, Коля, философ! Уже без пятнадцати девять. Я пошла в магазин.

Надо сказать, что дачный посёлок опустел. Если раньше, до раннего начала весны, сюда ещё наезжали дачники за овощами, солениями и другими продуктами садово-огородного хозяйства, то в холодную слякоть желающих месить грязь со снегом не было даже на машинах.

Что же произошло с Валерием? Колун, как известно, всё ценное у него забрал. Больше ничего, что представляло интерес, не было возможности взять. Выкуп за него никто платить бы не стал. Родственники живут в соседней области. Пенсионеры. Убивать пленника он не хотел. Зачем снова труп со следами тяжёлых, несовместимых с жизнью телесных повреждений? Он решил избавиться от него другим способом. Взял бутылку коньяка, бобину скотча и вывел Валеру на улицу. Зашли в полупустой сарай. Посредине стоял крепкий столб, поддерживающий крышу. Он привязал Валеру к столбу, обмотав скотчем. Руки связал той же липкой и тягучей лентой. Валера что-то мычал и внятного ничего не говорил. Он был сильно пьян, а может, прикинулся. Колун вытащил из кармана бутылку коньяка и насильно влил значительную часть содержимого в рот пленника.

«Ну, вот и всё. Сейчас он на холодке немного взбодрится, растянет скотч и освободится. На это потратит много сил и времени. Попробует сбежать. Но далеко не уйдёт» — так решил Колун.

Для большей уверенности в выполнении своей задумки Колун вложил бутылку с остатками коньяка в карман пиджака, надетого на Валере. Больше на нём верхней одежды не было.

На морозе Валера освежился, но до полной трезвости, конечно, дело не дошло. Пленник почувствовал опасность и возможность сбежать. Это придало ему уверенности в борьбе за жизнь. Он напряжением всех своих сил, ещё не до конца ослабленных спиртным, освободил руки от липких пут. Передохнув, с новой энергией стал пытаться разорвать полоски скотча, которыми был приклеен к столбу. Липкие ленты растягивались, но не рвались. Наконец одна, затем вторая лента порвались, и тогда в него вселилась надежда, что можно разорвать скотч полностью. Срывая остатки ленты, Валера освободился. Попробовал с ходу открыть дверь. Ничего не получилось. Приноровившись, он за поперечный брусок приподнял с одного края сколоченный из толстых досок запор. Навалившись плечом, отворил последнее препятствие на пути к свободе. Куда и как бежать? Шатаясь подошёл к своей машине. Она закрыта на замок и поставлена на сигнализацию. Можно разбить стекло и залезть в салон, вырвать провода зажигания, соединить их напрямую и завести мотор. Однако есть вероятность, что Колун выскочит на звук противоугонной сигнализации, и тогда смерти не избежать.

Валера пошёл по заснеженной улице. Мелкий снег освежал его разгорячённое лицо. Откуда-то появилась группа бродячих собак. Они, вытягивая морды, пошли по его следам. Собаки, брошенные своими хозяевами ещё осенью, к весне немного одичали. Хотя жили дружной стаей. Они научились охотиться на мелких грызунов, попрошайничали у редких любителей дачной баньки с шашлыками и другой снедью. Принюхавшись к Валерию, вожак стаи определил, что он пьян и ничего съедобного от него получить не удастся. Принять бродягу в свою компанию они, конечно, не могли. Пьяница-маугли им не нужен. Нет смысла бежать за этим человеком, однако собаки всё-таки пошли за ним, но гораздо медленнее. Он не стал отвлекаться на собак.

В одном из домиков увидел в окне слабый свет ночника. Стал согнутым пальцем стучать в стекло. К окну подошла старая женщина в белой ночной сорочке и замахала руками, показывая, чтобы он уходил прочь. Собаки, поняв, что даже добрая старушка, которая изредка подкармливала их, не пустила в свой дом пьяного мужчину, убежали по своим делам.

Валерий, убедившись, что ему здесь не откроют, прислушался и в ночной тишине уловил звуки движения автомобилей. Значит, там дорога и можно поймать попутную машину в Москву. Сильное напряжение при освобождении от скотча и внезапно пришедшее чувство свободы вселили в него уверенность, что самое опасное позади. Он нащупал в кармане пиджака бутылку с коньяком, посмотрел на неё в свете фонаря. Увидев, что там ещё есть коньяк, чтобы согреться, выпил несколько глотков. Этого делать ему нельзя было. Для скорого, как Валерий думал, выхода к шоссе он пошёл через подтаявшие днём и подмёрзшие поздним вечером сугробы. Его ботинки были полны снега. Щиколотки ног изодрал об острый лёд наста, образовавшегося на сугробах весеннего снега. После достаточно длительного пути, уже в спокойной обстановке, в уверенности, что его никто не догоняет, он стал чаще останавливаться отдыхать, ноги отказывались идти. Допил коньяк, думая, что калорийный напиток добавит ему сил. Однако вместо ожидаемого прибавления бодрости очень захотелось спать. Он понимал, что если заснёт, то замёрзнет, поэтому старался двигаться. Потом желание заснуть оказалось сильнее. Напрягая все силы, он смог практически дойти до шоссе, но подняться из глубокого кювета до шоссейного полотна не сумел.